— Что скажешь? — Казалось, уверенность покинула Луку; он с тревогой смотрел на нее.

— Превосходно, — только и смогла сказать она. — Спасибо, это самая чудесная вещь, которую когда-либо делали для меня.

Это было банально, но она не могла бы выразиться более искренне.

Аудитория в палатке разразилась аплодисментами, Джио подошел к ней, чтобы поздравить и завершить официальную часть вечера. Какое-то мгновение Минти стояла в свете прожекторов, не зная, куда идти, и испытала облегчение, когда Лука взял ее за запястье и повел к задней части сцены и потом вниз по лестнице, подальше от слепящего света, шума и внимания.

Мгновение она стояла и просто смотрела на него, наслаждаясь его близостью. Сотрудники, палатка, праздник — все исчезло. Все, что имело значение, был этот высокий мужчина в отлично скроенном костюме, с темными волосами, падающими на лоб, мужчина с умопомрачительными скулами и еще более умопомрачительной улыбкой. Он ответил на ее взгляд, улыбка сменилась чем-то более темным, голодным, напряженным.

— Спасибо, — сказала она, пытаясь подобрать нужные слова и не позволить его близости поглотить ее. — За это, — она показала на мороженое, — я не могу сказать…

Она замолкла, затаила дыхание, не в силах продолжать, опьяненная им. Она сдалась и вместо этого сконцентрировалась на мороженом, словно вокруг больше ничего не было, словно мужчина, стоящий рядом, был миражом.

— Минти, посмотри на меня. — Его голос был нежным, уговаривающим. Против воли, она позволила ему взять себя за подбородок и поднять голову так, чтобы встретиться с его пылающим взглядом. — Мне жаль, что я позволил тебе уйти.

Он просит у нее прощения? Она покачала головой.

— Это я ушла.

Снова. Недосказанность повисла в воздухе.

— Si, ты. — Настала очередь Луки горестно пожать плечами. Его руки скользнули с ее подбородка к ее плечам легким, дразнящим прикосновением. — Но я позволил тебе уйти. Я не боролся за тебя. Тебе был нужен тот, кто будет это делать, но я не стал.

Минти хотела опровергнуть услышанное, но глубинная правда в его словах поразила ее. Именно этого она и ждала. Кого-то, кто будет сражаться за нее, кто спасет маленькую девочку, брошенную в пустой школе; кого-то, кто покажет ей, что она достойна, и не важно чего.

— Я поступил так же, как и те другие глупцы, — продолжал Лука. Его руки гладили ее плечи, большие пальцы кругами ласкали нежную кожу на шее. — Я позволил тебе отвергнуть меня. А когда я пришел в себя, было уже слишком поздно. Ты ушла. Я чуть было не отправился в Лондон — даже такая мелочь, как полное незнание о твоем местоположении, не остановила меня от покупки билета. Но я знал, что нужно сделать нечто большее, чем просто появиться у тебя на пороге с розами в руках и заготовленной речью.

Как бы она поступила, если бы он появился у нее на пороге? Прогнала бы его? На пятьдесят процентов она думала, что так бы и поступила, на другие пятьдесят — что бросилась бы ему на шею и больше никогда не позволила уйти.

— Минти, я простой мужчина, производитель мороженого…

— Ты гораздо больше этого, — порывисто сказала она. Этот замечательный мужчина действительно такого о себе мнения? — Ты гораздо больше, ты бизнесмен, работодатель, фермер, джентльмен, хороший друг и племянник… Любовник.

Краска залила ее щеки при воспоминании о том, как он хорош в постели, воспоминании, которое было вызвано этими томными, мучительными ласками.

Он мягко рассмеялся теплым, интимным смехом.

— Grazie, сага, но в душе я производитель мороженого. Я думал, я надеялся, что смогу сделать для тебя идеальное мороженое, чтобы как-то убедить тебя, что я понял твою игру. И это не в Минти-безнесвумен, или Минти в деловом костюме, или даже Минти в Сорренто я влюбился, хотя в тебе живут все эти люди. Это была ты, избалованная и решительная, серьезная и сочувствующая, умная и находчивая, недоверчивая и полная надежд, и все же любящая.