— Я давно тебя знаю и довольно хорошо, заметь…

— Что же ты такого знаешь обо мне? — Нимфириель вдруг почувствовала раздражение. — Только то, что подсмотрел на мельнице?

— Нет, — Радомир не сводил с неё хитрого взгляда. — На мельнице я смотрел только последнюю седмицу, проведённую вместе.

— Зачем?

— Да хотя бы затем, чтобы узнать, что ты на самом деле сказала болотницам, — с вызовом заявил тарс.

Видунья смутилась, отводя взгляд:

— Тогда ты должен знать, я говорила первое, что пришло в голову.

Володарович выгнул бровь:

— Первое, что пришло тебе в голову, было: «Этот мужчина — мой»?.. Странно! Не находишь?

— Колдун, умолкни, — девушка с опаской глянула на сидевших неподалёку товарищей. — Я действовала по ситуации: болотницы вели себя как девки, не поделившие кавалера. Я только подыграла… до какого-то момента, пока ты им груди лапать не начал.

К её удивлению, Радомир не спорил:

— Я ничего не помню вплоть до того момента, когда нас встретил Жунь.

— Отличная отговорка: ничего не помню — с меня взятки гладки!

— А чего ты хочешь? Болотницы очень красивы — этим и кормятся. Я сопротивлялся, сколько мог.

— Ох ты, бедный! А потом — цап за грудь?

— А за что?

— Мог бы волосы погладить!

— Сама гладь!

Нимфириель чувствовала, что их разговор свернул не туда. Она шумно выдохнула:

— Разве об этом шла речь?