– Ты ведь не лечишь сама себе зубы, не делаешь операции? Так какого черта тогда ты пытаешься сама себе покрасить волосы? Для чего, по-твоему, существуют специально обученные люди? Неужели дело в деньгах?

Дело не в деньгах, а в том, что мне элементарно не хватало времени в сутках, чтобы тратить его еще и на посиделки в салоне. Но Марго, как всегда, оставалась непреклонна, и я скрепя сердце подчинилась и строго соблюдала данное обещание не прикасаться к волосам с целью окраски.

Нынешнее утро мне предстояло провести как раз в подобном заведении. Я со вздохом посмотрела на сиротливо притулившийся на углу стола ноутбук с призывно горящим экраном, сунула в сумку первую попавшуюся книгу и отправилась «на экзекуцию».

Моя парикмахер Катя была девушкой не в меру болтливой, любившей сплетни, слухи и прочие прелести. А уж как она любила делиться всем этим с клиентами… В такие моменты я искренне жалела, что не могу вставить в уши наушники плеера, включить на всю громкость танго или пасодобль и заглушить Катины излияния. Самое ужасное заключалось в том, что Кате было совершенно все равно, слушают ее или нет, реагируют на ее монологи хоть как-то или совершенно игнорируют. Ей важен был сам процесс выброса информации в пространство. Меня всегда поражала способность молоть языком со скоростью триста слов в минуту. Пиши Катя с такой же скоростью книги – озолотилась бы.

Темой сегодняшнего Катюшиного монолога стала ее подруга, вышедшая замуж за испанца. Сочетание мне не понравилось сразу – любое упоминание об Испании в последние несколько месяцев заставляло возвращаться во времена отнюдь не радужные для меня. Катя проворно работала расческой и кистью для окраски, а сама все трындела и трындела, вызывая у меня приступы злобы и головной боли. Не выдержав, я наконец впервые за долгое время поймала в зеркале Катин взгляд и рыкнула вполголоса:

– Катя, вы не могли бы заткнуться?

Она подавилась не до конца произнесенной фразой и переспросила через паузу:

– Что, простите?

– Я вас попросила, Катя, – закройте рот и работайте молча. Так будет намного быстрее и эффективнее, а моя нервная система перестанет испытывать сильное напряжение. Понятно?

Видимо, что-то в моем лице и тоне подсказало девушке, что возражать и вступать со мной в полемику не стоит. Она только пожала плечами и продолжила работу в гробовой тишине. Мастера, работавшие рядом, удивленно поглядывали на непривычно молчаливую Катю и перемигивались в зеркалах. Я же начала опасаться, что в процессе окраски или стрижки парикмахер найдет способ отомстить мне за подобный выпад. Но ошиблась. Профессионал одержал в Кате верх над обиженной болтушкой, стрижку она мне сделала идеальную, цвет волос тоже не вызвал нареканий, и я, рассчитавшись с администратором, попросила передать Кате энную сумму чаевых. В конце концов, девушка невиновата, что любит поговорить…

Выйдя из салона, я вдруг расхохоталась, вспомнив, что именно так вел себя Алекс – дав человеку в морду, не забывал извиниться.

Воспоминание о Призраке сразу резко ухудшило мое настроение. Я все еще не могла разобраться в себе, а его трехдневной давности звонок до сих пор что-то будоражил в моей душе. Он позвонил, чтобы позвать меня к себе… Что это было, постоянно задавала я себе один и тот же вопрос и никогда не находила на него ответа. Вряд ли Призрак воспылал ко мне такими сильными чувствами, что невтерпеж ему стало. Но тогда – что? На это, увы, ответа тоже не было.