Питер хотел прикончить этого самодовольного болвана, да боялся разжать пальцы. Наконец платформа скользнула в зев тоннеля и, резко снизив скорость, поплыла по переходу к другой башне, а Питер наконец-то смог отцепиться от сега и перевести дух.

– Почему вдруг затормозили? – спросил он, пытаясь незаметно отдышаться.

– В переходах скорость контролирует система силовых полей. Все движутся медленно, даже если опаздывают на собственные похороны.

– Видимо, именно туда мы и торопимся? – съязвил Питер.

– Почти, – ответил Тайрон без привычной усмешки. Казалось, он думает о чем-то своем – густые темные брови сошлись на переносице, на огромных скулах заходили желваки.

Они молчали, пока редкая цепочка ажурных светильников уводила их все дальше и дальше от башни Сарги… и от Фэлри.

Питер тяжело вздохнул. Гнев улетучился, и снова на плечи навалилась огромная тяжесть. Необъяснимая усталость и мука пульсировали в жилах, как яд.

– Послушай, Тай… что бы ты ни задумал – не нужно. Понимаешь? Я до смерти тебе благодарен за помощь, но просто оставь все, как есть. Нашей с Фэлри связи больше не существует. Все кончено. Мы стали слишком разными… причем в прямом смысле.

Он даже не заметил, что назвал Тайрона, как порой называла его Инза; огромный сег вздрогнул и весь подобрался, вглядываясь в его лицо. Раскосые глаза непонятно блеснули в полумраке.

– Значит, все-таки сдаешься, цветочек, так?

– Отступить, когда надежды нет – не значит сдаться.

– Очень удобная формулировка.

Платформа плавно затормозила и начала опускаться в открывшийся у них под ногами люк.

– Прошу, давай вернемся в Оморон, – произнес Питер как можно тверже, – ну или я вернусь один, оставайся, тебе вроде здесь понравилось…

– Хорошо, как скажешь, – с внезапной легкостью согласился Тайрон.

Платформа скользила сквозь уровни башни для флаеров под тихий, словно бы призрачный шелест чужих разговоров и медный перезвон колокольцев где-то в вышине. Золотистый свет мягко пульсировал за решетками светильников, тонкий запах благовоний убаюкивал, успокаивал.

Питер внезапно почувствовал облегчение – может, оттого, что он впервые произнес вслух то, о чем думал в последние дни. По какой бы причине ни ушел Фэлри, его уже не вернуть, их дороги разошлись слишком далеко, кричи, не кричи – не дозовешься…

Он машинально опустил ладонь на основание шеи, коснулся бороздок, прочертивших плечи.

Одному Всемогущему известно, зачем Фэлри превратил себя в чудовище, да это и не важно. Главное, что он жив и с ним все в порядке – ну, в относительном порядке. А значит, можно просто вернуться в Оморон и… и что?

Придется просто начать с чистого листа, ничего не поделаешь, не накладывать же на себя руки. Последняя воля отца выполнена, Фэлри он нашел, ну а что не смог вернуть – не его проблема. Не всегда можно получить то, что хочешь, даже если стараешься изо всех сил.