Мужчина крупный, как Денис. Высокий и видно, что тоже сильный.

– Это Швед. Он свой, – говорит Крош.

– А-а-а, – киваю я. – Вечер добрый. Точнее, не добрый.

Всё ясно. Это тот самый тип, из-за которого Денис сейчас лежит с семью пулевыми ранениями и борется за жизнь!

Глаза снова наполняются влагой, но я быстро моргаю и беру себя в руки.

Незнакомец тоже рассматривает меня и в едкой усмешке кривит губы.

– Олег Шведов. Можно просто Олег или Швед, – представляется он мне сам.

– Ангелина Геннадьевна, – отвечаю строгим тоном.

– Данте называет её Ангел, – комментирует Крош.

Швед хмыкает, чем бесит меня.

Он отворачивается и подходит к Денису. Берёт его за пальцы и говорит:

– Данте, ты не смеешь покидать этот мир раньше меня. Ты слово мне дал. Помнишь? А слово ты держишь всегда, так ведь, друг?

Я шмыгаю носом и всё-таки плачу, не могу сдержать эмоции. Решаю заняться делом.

Отжимаю тряпку и начинаю вытирать с пола кровь…

Вдруг, Швед подходит ко мне, поднимает за плечи и тянет из комнаты в гостиную.

– Идём, позже всё здесь уберём. Крош, сооруди нам всем чай, – говорит он требовательно.

Он усаживает меня на диван, садится рядом и говорит как можно бодрее:

– Не бойся, девочка. Данте – крепкий мужик. Он и не через такое дерьмо проходил. Выживет.

Он сейчас серьёзно?

Он решил, что парочкой ободряющих фраз всё пройдёт? Денис поправится – я верю. Но его раны превратятся в шрамы. А шрамы всегда напоминают о боли, страданиях.