Гена ерошит волосы и зло выдыхает:

– На наш офис он пригнал целую армию. Взорвали всё здание, перестреляли почти всех парней. Много людей сегодня погибло. Очень много. И Данте… Ссука, Хан.

– Швед за Данте ему кишки через ноздри вытащит, – чуть ли не сплёвывает Крош. А потом кидается к доктору, когда тот зовёт помочь ему: – Док, говори, что делать!

– У него остановка сердца! – кричит док, делая прямой массаж сердца. – Быстро достань дефибриллятор!

– Живи, Данте! Живи, дружище! – кричит в панике Крош.

Я смотрю на слаженную работу мужчин и не знаю, чем им помочь.

Я стою и смотрю на бледное лицо Дениса. Смотрю и не могу поверить, что теряю его.

Нет, нет, нет. НЕ-Е-ЕТ!

Первый разряд. Его тело дёргается, но ничего.

Меня начинает трясти. По щекам теку слёзы. Зубы отбивают дробь.

Второй разряд…

– Есть! – выдыхает доктор. – Крош, быстро готовь капельницу.

Сам он делает Денису укол. Когда капельница готова, вводит сразу несколько растворов.

И начинает оперировать.

– Ангел, выйдем, – тянет меня прочь Гена. – Крош поможет. Он понатаскан в этом деле. Нас позовут.

На деревянных ногах иду за Геной. Он усаживает меня на стул. Что-то делает на кухне. Кажется, заваривает чай. Потом протягивает мне дымящуюся кружку со словами:

– Данте сильный. Он выкарабкается. Не из таких передряг его вытаскивали.

Я делаю глоток и не чувствую вкуса. И говорю:

– Это я виновата… Я… Я ждала какой-нибудь беды. Всё время её ждала. Каждый чёртов день боялась за него, думала и думала, что может с ним произойти что-то нехорошее. Страшное. И вот, случилось. Это я пригласила беду в свой дом. Это я…

Кружка выскальзывает из моих ослабевших рук, но Гена, кажется, её ловит и шипит, когда кипяток ошпаривает ему руки.