– У всего этого предприятия шансы на успех были невелики, – вклинился Бен. – Мы с Ларой попробуем добраться до дома, где находилась его старая квартира.

– Я проверю записи по поводу других картин, которые примерно в то время продавали и покупали на Монпарнасе, – Барроу встал из-за стола, опуская на лоб солнечные очки. В Париже снова выдался жаркий и влажный день, но его белые джинсы и чёрная футболка выглядели охлаждающе свежими. – Картину могли добавить к другой покупке, если в те времена считали, что она не очень много стоит.

Лара подумала, что мать выглядит очень уставшей.

– Ты лучше возвращайся и отдохни. Мы пробыли здесь дольше, уже привыкли к часовому поясу.

– Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. – Одри коснулась её руки.

– Давай выберемся на небольшую экскурсию. – Гастон взял Одри за руку. – Я покажу тебе мой родной город.

– Я позабочусь о ней, Одри, – сказал Бен.

– Ты можешь составить мне компанию, – поправила Лара, вскидывая на плечо сумку-мессенджер. – Позаботиться о себе я могу сама.

Бен и Лара взяли такси до старой квартиры Эмиля Жиру на Монпарнасе, всего в нескольких кварталах от места, где они ужинали накануне. Ларе не требовалось сверяться с картой улиц. Сесиль знала дорогу на рю Деламбре. Когда открылась дверь подъезда, Лара почувствовала душевную боль Сесиль внутри, особенно когда она взглянула на лестницу на второй этаж и на его дверь.

Снова вернуться в его дом.

– Ты в порядке? – Лара неприятно удивилась, услышав собственный голос – она забыла, что не одна.

– Мгм? – хмыкнул Бен в недоумении. – Да, в порядке.

– Да, конечно же, – поддакнула Лара, успокаиваясь. Сесиль не ответила, и Лара почувствовала укол острой жалости.

Здание было в не очень хорошем состоянии, и Лара подумала, что скрипучую лестницу не ремонтировали ни разу с тех пор, как здесь жил Жиру. Хотя старое дерево всё ещё сохраняло красоту, оно сильно обветшало из-за небрежного отношения. Чёрно-белую плитку на полу заменили новой, но дешёвенькой. Всё в этом многоквартирном доме выглядело таким же запущенным, как и в те дни, когда Жиру снимал здесь студию.

Бен постучал в дверь квартиры на первом этаже.

Через некоторое время им открыла старая женщина. Волосы у неё были красного, почти бордового цвета, но виднелись седые корни. Она была одета в чёрный спортивный костюм «Адидас».

– Bonjour, – сказала Лара. Она позволила Сесиль говорить за неё на превосходном французском: – Вы владелица дома?

– Да, – сказала дама. Она скрестила на груди руки защитным жестом, на её ногтях блестел ярко-красный лак.

– Вы не знаете, кто владел этим домом до вас? – Лара заглянула мимо женщины в её квартиру. Там был беспорядок, но Лара увидела, что все стены увешаны картинами разных периодов и стилей. Пастельные рисунки импрессионистов помещались на собственной отведённой им стене над розовым бархатным диванчиком.

– Мой отец, – сказала дама и прикрыла дверь, пресекая Ларино любопытство. – А до него – моя бабушка. Мы владеем этим домом больше восьмидесяти лет. А в чём дело? – Она с подозрением перевела взгляд с Бена на Лару.