Каликин побледнел.

— Долбаный ежик! Вот не подумал, — произнес он, — но вы, Николай Степанович, ему ведь не скажете.

— Постараюсь, — пообещал Францев.

Открылась дверь, и в помещение опорного пункта вошел Кудеяров.

— Кого я вижу! — сказал он, глядя на Толика. — Гражданин Каликин! Сколько лет! Ну что, Толян, больше не воруешь крашеные яйца, которые на Пасху к церковь освещать приносят?

— Что я, нехристь, что ли?! — испугался Каликин. — Всего один раз это было, когда у меня было тяжелое моральное и материальное положение.

— Гражданин Каликин пришел сюда, чтобы оказать помощь следствию, — объяснил участковый, — но, к сожалению, то, что он сообщил…

— Не говорите, пожалуйста, — попросил Толик, — вы со мной уже провели беседу, и я все осознал. А сейчас я пойду к своему другу Константину Залетову, и мы оба будем сидеть тихо.

Когда за ним закрылась дверь, Павел посмотрел на Францева:

— И какую помощь следствию готов был оказать этот не совсем законопослушный гражданин?

— Он сообщил, что гражданку Черноудову убил Леонид Владимирович Уманский.

Павел кивнул, помолчал и признался:

— А я прибыл сюда как раз по просьбе Леонида Владимировича. А до того связался со следователем Карповым, и тот доложил мне, что глава городской администрации Уманский всячески тормозит ход следствия, по крайней мере, пытается это делать и оказывает давление на свидетелей. А свидетелей, как ты и сам хорошо знаешь, нет никаких. Кроме того, вчера, приехав в Питер, я встретился с сестрой убитой Черноудовой — с Кристиной. Та, как выяснилось, сама совсем недавно попала в историю с убийствами: ничто ей не угрожало, но другие люди погибли [5]. Сама она считает, что сейчас ее снова хотели убить, но по ошибке пострадала Алевтина. Я так не думаю. Разговор долгим не получился, но девушка успела сообщить, что сестра, которая обычно с ней ничем не делилась, говорила, что поселок «Ингрия» престижный и в нем живут известные люди: банкиры, писатели, артисты. Есть даже писатель, который знаком с их отцом-поэтом. Писатель вел себя непорядочно, а потому его ждет заслуженное наказание.

— Что она имела в виду?

— Этого сестра не знает, она вообще забыла о том разговоре, и только мои вопросы помогли ей вспомнить…

— Алевтина была знакома с Уманским, — вспомнил Францев, — и там тоже имелись какие-то разногласия.

— А еще ее сестра сказала, что дом убитой купил их отец. У них умерла бабушка — мать отца. После нее осталась квартира. Борис Евсеевич даже не думал ее продавать, но все же сделал это по требованию старшей дочери… Деньги разделили на троих, но две части дочерей забрала Алевтина, пообещав вернуть в самое ближайшее время, но пока не отдала ни копейки и теперь уж не отдаст.

— А это ли не повод для убийства?

— Ни в коем случае, — уверенно заявил Кудеяров, — я видел ту девочку. Не могла ни она сама, ни попросить кого-то. И потом смысла в этом нет. Пока Алевтина была жива, имелся шанс вернуть свою долю, а так — ни денег, ни шанса. Кстати, та сумма, что забрала Алевтина, больше стоимости ее домика, следовательно, непонятно, куда она отправила часть денег. И уж тем более не брала кредит, о чем сказала Карсавину.

— На мебель и на оборудование дома могло пойти…