Однако, смутно припомнил Гуайана, с дамами Рамос разговаривал очень вежливо и был крайне обходителен.

 – Тогда могу сказать, – заключила она с презрением, – что вы идеально подготовлены к вашей работе. Неужели вы не испытываете ни малейшего сочувствия к…

 – Сочувствие, мотивация – все дерьмо. – Он глубоко вздохнул и постарался успокоиться. – Симпатии и сочувствие могут меняться, а мотивация – это простое обозначение чего–то такого, чего никто не понимает. Я хорошо исполняю работу, лучшую работу, потому что до последней клетки мозга я кондиционирован исполнять миссию. И совершенно надежен, потому что никто кроме ЗБВВ не обладает знаниями и оборудованием, чтобы это кондиционирование нарушить.

 – Тогда вы – самое презренное создание.

 – Потому что ущипнул тебя за задницу, большая ты…

 – Прошу вас! – Здоровяк обоими руками похлопывал воздух перед собой, стараясь успокоить Рамоса. – Рейчел, твоя мотивация никого не интересует, и никто не оспаривает кондиционирование полковника. Почему мы просто не оставим этот разговор и не займемся самой проблемой?

 – Один небольшой вопрос сначала, – сказал Рамос, все еще разбрасывая искры гнева. – Я знаю, кто такая Рейчел Эшкол. Это указано в моих документах… но вы кто такой, черт побери?

 – Октавис де Санчес. Я работаю в посольстве.

 – Ну что же, хорошо, что она вас нашла не на улице. Что вы делаете в посольстве в свободное от шпионажа время?

 – Я, гм, анализирую данные для секции Жизненной Статистики.

 – И это дает вам право делить наш маленький секрет?

 – Мне был необходим кто–нибудь… – начала Рейчел.

 – Да вы сами тут не нужны!

 – Мне был необходим человек, безукоризненно верный, который хорошо знал бы Гуайану. Чтобы проверить ваше прикрытие, ваше поведение.

 – Чье поведение? Чье прикрытие?.. Я… Я Рамос… Гуайана!!!

 – Да, он разговаривает точно как Гуайана, – сказал Октавис.

 – Понятно? – Рамос воздел к небу руки. – И ради этого ты в два раза увеличила риск моего раскрытия?

 – Сеньору Санчесу можно полностью доверять. – Изображение Рейчел в видеокубе подалось вперед, зло покраснев.

 – Ах вот вы о чем, значит… Октавис, старик, если бы я предложил тебе миллион песо за переход на сторону Альвареца…

 – Нет. Они слишком…