— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она покушалась отравить меня самого, подмешав яд в вино, которое она прислала мне из Виллеруа с подложным письмом, желая уверить, что это вино — подарок моих друзей! Бог спас меня, но вместо меня умер другой человек, которого звали Бризмоном.

Что же ты, вспоминая мои злодейства, не вспомнишь, благородный д"Артаньян, собственные поступки, которые вынудили меня защищаться? Ты думаешь, для Бога они куда менее тяжкий грех?

— Мы свидетельствуем это, — сказали Портос и Арамис.

— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что она подстрекала меня убить графа де Варда, и так как здесь нет никого, кто мог бы засвидетельствовать истинность этого обвинения, я сам ее свидетельствую! Я кончил, — сказал д"Артаньян.

Насколько избирательная память!

Что же ты не засвидетельствуешь, безупречный д"Артаньян, что сделал все возможное, прибегнув к подлости, подлогу и обману, чтобы я возненавидела графа де Варда? Или храброму кавалеру Богом и людьми прощается куда больше, чем презренной женщине?

Д"Артаньян перешел на другую сторону комнаты. Арамис и Портос перешли вслед за ним.

— Ваша очередь, милорд! — сказал Атос, играющий сейчас роль прокурора.

Вперед вышел дорогой брат.

— Перед Богом и людьми обвиняю эту женщину в том, что по ее наущению убит герцог Бекингэм!

Охотно признаю эту вину!

Только не забудьте упомянуть, милорд, что я сделала все по Вашему наущению. Именно Вы усомнились в моей способности подчинять людей своей воле и предложили проделать это, будучи у Вас в заточении. Вы мой сообщник, такой же послушный, как и Фельтон, только куда более тупой!

— Герцог Бекингэм убит? — хором воскликнули ошеломленные новостью мушкетеры.

— Да, — сказал деверь, — убит! Получив Ваше письмо, в котором Вы меня предостерегали, я велел арестовать эту женщину и поручил стеречь ее одному верному и преданному мне человеку. Она совратила его, вложила ему в руку кинжал, подговорила его убить герцога, и, может быть, как раз в настоящую минуту Фельтон поплатился головой за преступление этой фурии…

И за глупость своего командира, дорогой брат, за глупость и грубость…

Мои неподкупные, беспристрастные судьи содрогнулись.

— Это еще не все! — продолжил ободренный успехом своей речи деверь. — Мой брат, который сделал Вас своей наследницей, умер, прохворав всего три часа, от странной болезни, от которой по всему телу идут синеватые пятна. Сестра, отчего умер Ваш муж?

Дорогой брат, я желаю знать это не меньше Вашего! И чем было вызвано Ваше разочарование, когда после его смерти Вы неожиданно для себя узнали, что наследница я? Так все-таки, отчего же умер мой муж? От кого?

— Какой ужас! — доверчиво ужаснулись Портос и Арамис.

— Убийца Бекингэма, убийца Фельтона, убийца моего брата! — несолидно заверещал деверь. — Я требую правосудия и объявляю, что если не добьюсь его, то совершу его сам!