— Самое большее за семь-восемь лье, — успокоила я ее. — Мы остановимся в укромном месте у самой границы и при первой тревоге уедем из Франции.

— А до тех пор что делать? — жалобно спросила госпожа Бонасье.

— Ждать.

— А если они приедут?

— Карета моего брата приедет раньше.

— Но что, если я буду далеко от Вас в ту минуту, когда за Вами придут: например, если в это время я буду обедать или ужинать?

Да, ведь возможно и такое.

— Сделайте вот что, — попросила я.

— Что?

— Скажите добрейшей настоятельнице, что Вы просите у нее позволения обедать и ужинать вместе со мной, чтобы нам как можно меньше расставаться друг с другом.

— Позволит ли она?

— А почему бы нет?

— Отлично, — смахнула последние слезы госпожа Бонасье. — Таким образом, мы не расстанемся ни на минуту!

— Ступайте же к ней и попросите ее об этом, — поднялась я. — Я чувствую, у меня тяжелая голова, я пойду немного прогуляться по саду.

— Идите. А где я Вас найду?

— Здесь, через час.

— Здесь, через час… Ах, благодарю Вас, Вы так добры!

— Как же мне не принимать в Вас участия! — заметила мурлыкающим голосом я. — Если бы даже Вы не были и сами по себе такой красивой и очаровательной, разве Вы не друг одного из моих лучших друзей!

— Милый д"Артаньян, как он будет Вам благодарен! — воскликнула госпожа Бонасье.

— Надеюсь. Ну вот, мы обо всем условились. Пойдемте вниз.