Приказ поступил. Передвигаться по полю боя, изрытому воронками тяжело. Мой мерин, по кличке Пень, смешно перебирая ногами, старался обходить погибших врагов. Рядом со мной на низкорослой лохматой кобыле ехал прапорщик Агарков. За нами двигались все остальная батарея. На бывших японских позициях стали попадаться тела погибших русских солдат. Раненым санитары оказывали помощь. Примерно в ста метрах от неприятельских окопов наткнулись на сплошной завал из тел японцев и наших воинов. Похоже, здесь произошла жестокая рукопашная схватка. Неожиданно справа появился японский солдат, вооруженный винтовкой с примкнутым штыком. С криком он бросился в мою сторону. Я непроизвольно натянул поводья и мой Пень взвился на дыбы. Не могу сказать, каким образом у меня в руке оказалась сабля. Взмах и вражеский солдат валится с прорубленной головой, а следом за ним на передние ноги оседает мой мерин. В груди лошади торчала винтовка, вошедшая в тело животного на всю глубину штыка. Этот удар предназначался мне.

– Прапорщик Агарков, ко мне, – подал я команду, стоя на земле, сжимая в побелевших пальцах эфес сабли.

Агарков появился мгновенно, глядел на меня широко раскрытыми глазами.

– Прапорщик, передайте дальше по колонне мой приказ, всех врагов, которые шевелятся – колоть, которые ходят – стрелять и рубить, – спокойно произнес я, вытирая платком клинок сабли.

– Пленных брать не будем? – удивился Агарков.

– Нам их девать некуда, а оставлять в своем тылу живых врагов опасно, вы видели, на что они способны. Архипыч останется здесь, будет орудия и снаряды искать, так пусть будет внимательным.

– Я распоряжусь, – ответил прапорщик и повернул лошадь.

Остальной путь я проделал пешком. Да, устроили мы японцам кровавую баню, но и наших солдат полегло немало. Основные потери приходились на Сибирский корпус, судя по погонам погибших.

Новую позицию заняли где-то в пяти верстах от прежней. Я не выбирал место для батареи, где указали, там и развернулся. Действуя заведенным порядком, занялись инженерным оборудованием позиции. Кашевары батареи успели приготовить обед и покормить солдат. Чтобы не прекращать строительные работы кормили солдат в несколько приемов.

Утром мы с удивлением обнаружили, что японцы, не принимая боя, отошли. Снова формирование походной колонны и марш. Четверо суток двигались на юго-восток, не встречая упорного сопротивления врага. Нет, японцы не все ушли, они организовали небольшие подвижные конные группы, которые постоянно обстреливали наши колонны, заставляя пехотные полки разворачиваться для обороны. Своими действиями японцы замедляли наше движение, а больше – вели разведку наших сил. Предполагаю, они хотели выиграть время для строительства новых оборонительных рубежей. Наши казачьи сотни постоянно гонялись за японскими конниками, иногда доставляли пленников. Какую информацию от них получало командование, мне не известно. Китайские деревушки и городки, попадающиеся нам на пути, были разграблены японцами, местные жители разбежались. Я обратил внимание на бедность жилищ китайцев.

К исходу четвертых суток вышли к намеченной командованием точке. Опять окапываем орудия и строим все, что предписано «Наставлением». Наступивший день изменений в обстановке не принес. Я осуществил проверку позиций. Все в полном порядке. Солдаты и унтер-офицеры прекрасно понимали, что на хорошо оборудованной в инженерном отношении позиции можно успешно драться с врагом и сохранить свои жизни. А враг был недалеко, в пределах видимости.

Во второй половине дня в тылы батареи наконец-то прибыл Архипыч с трофеями. Целыми удалось найти шесть японских орудий Арисака с приличным запасом снарядов к ним. Еще два орудия погрузили на телеги, не удалось разыскать к поврежденным орудиям колеса. Хозяйственный Архипыч с разбитых пушек снял прицелы, все как один, производства Великобритании. Я со своими офицерами внимательно осмотрел трофейные орудия. На первый взгляд они не сильно отличаются от наших трехдюймовок, потренировать расчеты день-два и можно уверенно применять по врагу. Весь вопрос в том, где взять эти расчеты? Неожиданно мои размышления прервал подошедший прапорщик Митрохин.

– Если мы из расчетов орудий возьмем по два-три человека, то сможем укомплектовать расчетами японские пушки, – разглядывая трофейное орудие, произнес Митрохин. – Подносить снаряды смогут ездовые.

– Ваше предложение прапорщик дельное, но вы упускаете важный момент. Кто будет командовать третьей полубатареей? Нас троих на все не хватит, мы не сможем одновременно сопровождать все орудия и вовремя вносить коррективы в стрельбу.

– А вы назначьте командовать Архипыча, он у нас самый опытный унтер-офицер.

Продолжить беседу нам помешал приказ на открытие огня по японским позициям, готовился очередной удар. После тридцатиминутной обработки вражеского переднего края наша пехота пошла в атаку, а мы вновь перенесли огонь вглубь обороны неприятеля. Похоже, оборона противника была слабо подготовленной, пехота смогла вынудить японцев спешно отступать. Я направил в боевые порядки батальона штабс-капитана Корде полубатарею Митрохина для осуществления постоянной огневой поддержки. К исходу дня японские войска были отброшены за реку Яла. Уходя, японцы сожгли за собой все построенные переправы. Мы не имели возможности начать преследование отступающего врага, как это было накануне.

Перед заходом солнца меня вызвали в штаб дивизиона.

– Проведенные бои показали, что дивизион в общем способен решать поставленные перед ним задачи, – констатировал факт подполковник Григорович. – Все батареи вели стрельбу дружно и в большинстве случаев прицельно. Хочу отметить подпоручика Головко. Он в первый день наступления убедил меня в необходимости занятия новой позиции на сопке. Это помогло выявить опасность удара японской конницы во фланг наступающей пехоте, а именно по 137-му Нежинскому полку. Точными выстрелами его батареи японская конница почти полностью уничтожена. Кстати, подпоручик, ваша хитрость с оборудованием ложной батареи принесла пользу. Японцы забросали снарядами ваши бывшие позиции, да так, что в разные стороны только бревна летели. Отвлечение японцев на уничтожение несуществующей батареи, позволило капитану Шестерневу провести успешную контрбатарейную стрельбу и заставить замолчать японцев. Спасибо за выдумку, подпоручик.

– Рад стараться, ваше высокоблагородие, – гаркнул я во все горло.

– Отмечу также хорошую подготовку и совершение маршей всем дивизионом. Орудия и обозы не утеряны. Имевшие место поломки устранялись быстро. Общие потери дивизиона по сравнению с потерями пехотных полков незначительные. Погибло два офицера, ранен один, унтер-офицеров погибло семь, ранено семнадцать, нижних чинов погибло сорок девять, ранено сто тридцать шесть. Восполнить потери пока не можем.