Двое суток на нашем участке инженерные части наводили переправу, использовали остатки сожженных японцами мостов. Поскольку все готово, надо ожидать приказа выступать.
На третьи сутки к вечеру очнулся подпоручик Седых. Поначалу он толком не понял, где находится. Немного оклемавшись, начал узнавать солдат бывшей его батареи. Я навестил раненого.
– Иван Иванович, вам лучше? – справился я о самочувствии подпоручика.
– Как я у вас оказался?
– Это благодарите Архипыча, он на японских позициях трофеи собирал, там вас обнаружил. Что с вами случилось?
– Я к 11-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку приписан командиром роты. В бой вступил. Преодолели первую траншею. Я еще сделал несколько шагов, потом удар в голову и полная темнота. Чем попало в голову, не знаю.
– Вам медицинскую помощь оказали вовремя. Промедлили немного – померли бы от потери крови. В общей сложности без сознания вы провалялись больше семи дней. Опасались за вашу жизнь, откровенно говоря, вы очень плохи были. Мы вас отправим завтра в тыл для выздоровления.
– Многих вы потеряли в том бою? – скривился, пытаясь поменять положение своего тела Седых.
– Ни в первом, ни в последующих боях никого не потерял, хотя вели по врагу интенсивную и успешную стрельбу.
– Как удалось?
– Менял позиции, хорошо маскировался.
– Вы молодец, Станислав Владимирович. Спасибо, что спасли меня. Сейчас извините, мне что-то становится нехорошо, я еще слаб, посплю немного.
Покинув подпоручика, отправился в свою палатку – надо написать своей любимой очередное письмо. Я уже отправил их великое множество, но ответа до сих пор не получил, а так хочется прочесть, что меня, далеко отсюда любят и ждут.
Как я и предполагал, утро началось с приказа о наступлении. К моменту начала движения орудия и обоз были подготовлены, солдаты накормлены. Пристраиваясь в хвост колонны второго батальона 137-го Нежинского полка, я оглядел наши бывшие позиции. На границе видимости в нашу сторону направлялось несколько походных колонн пехоты. Похоже, темп наступления будет возрастать, раз подходят новые подкрепления. Что там задумало командование армией мне неизвестно, я обеспечиваю прикрытие одного пехотного полка и обязан это делать хорошо.
Одно меня удивляло. Почему японцы не использовали реку Ялу, мощное естественное препятствие для организации прочной обороны? Создав здесь укрепления, противник мог нам устроить очень нехорошую встречу. Переправа под огнем привела бы к огромным потерям в живой силе и артиллерии. По счастливому стечению обстоятельств этого не случилось и слава Богу.
По мере продвижения вперед чувствовалось, что мы приближаемся к морю. Своеобразный запах воздуха и наличие чаек подтвердили мои предположения. К обеду вышли на исходные рубежи. Дальше все как обычно: рытье позиций и укрытий, размещение обоза, проверка всех и всего. В завершение – прибытие в штаб дивизиона для личного доклада.
Надо отметить, что подполковник Григорович не отобрал у меня трофейные орудия. Мало того, он снарядил целую экспедицию по местам боев во главе с офицером штаба дивизиона, включив в состав пару орудийных мастеров для ремонта пушек в полевых условиях. Пустых повозок приготовили около пятидесяти штук. Снарядов у нас хватало, но и запас лишним не будет. Успешным ли будет этот вояж – неизвестно, может, уже ушлые наши коллеги прибрали орудия к рукам. Время покажет.
Я в очередной раз поднес к глазам бинокль, наблюдая закат. Красиво. На западе солнце коснулось гряды невысоких сопок, подсветив зелень желтоватым светом. Растительность враз окрасилась разноцветной радужной палитрой. Это явление длилось короткое время, но и его хватило, чтобы насладиться зрелищем, радующим взгляд. Невольно сравнил закат в этих широтах с закатом в моем родном Шпреньгринштадте. Хоть здесь неимоверно красиво, но как мне кажется, закат на юго-востоке европейской части России ярче и насыщенней.
– Подпоручик, может, достаточно на сегодня службы? – услышал я голос капитана Шестернева, – уделите нам немного своего времени. – Мы со штабс-капитаном Корде к вам в гости. Не прогоните?
– Господа, я всегда рад встрече с вами. Прошу в мою палатку.