Для беглецов привели двух коней, можно было уезжать. Юноша огляделся, выискивая волчицу, и она снова показалась на другой стороне поляны, но ближе не шла. Вэйлин (мысленно он еще звал себя так) пошел к ней, присел на корточки, позволил волчице потереться головой о свое лицо и плечи. Та по привычке прикусила кожу на шее эльфа, будто хотела запечатлеть поцелуй. Волчьи ласки суровы, и зубы уже оставили на коже юноши несколько отметин — не со зла, это были следы выражения дружеских чувств…

— Пойдешь с нами? — тихо спросил дроу, глядя в загадочные желтые глаза без опаски ответной агрессии.

Волчица высунула язык, уголки пасти чуть-чуть приподнялись — как будто она смеялась. Совершенно по-собачьи лизнула лицо Темного эльфа, потыкала холодным носом в щеку, затем — в руки. Посмотрела за спину Вэйлину — туда, где ждали воины во главе с подбоченившимся Хедом, и улыбающаяся Меви, — и сделала шаг назад.

«Иди. Там твоя женщина и твоя стая. А мне нужно искать свою…»

Волчица растворилась в высоких травах — тихо и бесшумно, как и положено свободному зверю.

А ночью юноша оказался в таком месте, визит в которое никак не мог предполагать для себя, потому что эльфу-дроу вообще нечего делать в подземных чертогах резиденции Владыки Светлых эльфов!

— Ты не сказал мне, кто мой наниматель. — Это Вэйлин шепнул приятелю сразу по отъезду из священной рощи Селдарина, потому что орнамент на экипировке Светлых воинов его несколько смутил.

Он думал, что ошибся в прочтении — или глаза подводят, ибо стилизованные листки клевера, соколы в полете и сияющие солнечные лучи могли обозначать только один Благородный Дом — Дом Зэйлфрид.

— Да ты уж сам все видишь! — расхохотался Хед. — Вот потому-то сначала мыться, я в таких отрепьях тебя с девчонкой никуда не поведу!

И вот, уже не в отрепьях, а в простой, добротной и нарядной одежде, какую никогда не носил, юноша шел в сопровождении своего друга по ярко освещенным подземным залам, изящного и жизнерадостного убранства которых он никогда не видел. Меви пришлось оставить с новой подругой Хеда — белокурой Светлой эльфийкой, хохотушкой и проказницей. Она была в тягости, на седьмом месяце беременности, и не нужно было долго думать, чтобы понять, кто ее обрюхатил и, скорее всего, сбежит еще до рождения ребенка. Хохотушка очень тепло отнеслась к Меви, сразу же взяв под крыло, и Вэйлин был спокоен за девушку, расцветающую прямо на глазах после горячей ванны, вкусного ужина и только что надетого светло-зеленого платья.

У юного дроу замерло сердце, когда он оказался в небольшом зале, убранном в охотничьем стиле. Его встречали двое, чьи родовитые имена Хед с придыханием назвал заранее.

Долан Маб-Зэйлфрид, зять Владыки Светлых. Кинни Мерч-Зэйлфрид, дочь Владыки Светлых. Именно на ее прекрасное, волевое, располагающее к себе лицо смотрел сейчас Вэйлин, которого уже представили — как Двэйна. Ее муж, не обиженный ни силой, ни статью, ни мужским обаянием, как бы держался обособленно, погруженный в свои мысли. Что-то как будто съедало его изнутри — то ли тень страстей, то ли призрак прошлого, но этого сейчас Двэйн знать не мог. Узнает он гораздо позже, встретившись с той, чье бегство с Радрайгом стало причиной смерти Астор и Лейса.

Да, Долан как бы держался в тени красоты и неукротимой энергии Кинни Мерч-Зэйлфрид, в чье нежное лицо сейчас почтительно всматривался Двэйн. И тысячи лет спустя ему снова будет назначено увидеть это же лицо — теперь принадлежащее смертной женщине, чья судьба удивительно переплетется с судьбой внука Эдны Эльдендааль.

Прим. авт.: события романа «Алмаз Светлых». Речь идет о мисс Кэйли Хьюз и милорде Морни Эльдендаале.

— Мой отец очень плох. — Заговорила Кинни глубоким и сильным голосом, в то время как ее супруг молчаливо прислушивался к разговору. — Я собираю свой собственный двор, где найдется место надежным помощникам и верным…

Юноша думал, что услышит слово «слугам», но ошибся.

— … друзьям. И пусть никого не смущает то, к какому клану эльфов эти друзья относятся. Мы глубоко уважаем мастера Хеддвина, и по его рекомендации готовы принять к рассмотрению кандидатуру штатного механика.

Читать в женских лицах то, что скрыто за словами — великое умение каждого мужчины-дроу. Двэйн мог бы продолжить фразу Кинни иначе, где после признания профессиональных заслуг Хеда было бы сказано вот это:

— … но от него разит элем с утра, он подмял мою новую горничную, а еще он любит исчезать в неизвестном направлении, так что петля палача плачет! Полный засранец, сама не знаю, что мешает его повесить. Нужен равный ему мастер — но без заскоков и хамства. Как насчет вас?.. Удивите же меня, ночной гость.

И он удивил. Он предложил госпоже уйти в свои покои и положить там любую металлическую вещь, с которой предварительно соприкоснутся руки механика — его, Двэйна, руки. А потом испытуемый механик расскажет все, что говорила госпожа в своих покоях, с кем общалась — до последнего слова. Оба они: и Долан, и Кинни, никогда о таком не слышали, это невозможно!.. Но это будет сделано после того, как Двэйн всего лишь коснется золотой фибулы плаща леди Зэйлфрид. А потом пошлет одно из своих лезвий, в неслышном полете следующее за Светлой эльфийкой к дверям ее покоев. И будет великое удивление родовитой четы и их приближенных. И вечный контракт, предложенный этому вежливому и спокойному юноше-дроу, будет… отвергнут с просьбой сделать его десятилетним, как планировалось вначале.