– Они уже давно проявляли недовольство, – сообщил Боб. – С тех самых пор, когда вы запретили компенсировать инфляцию.

Дядя Сэм уставился в затылок племяннику и вдруг, взвизгнув стальными пальцами, ухватил прядь его волос и резко запрокинул голову Боба, чтобы заглянуть ему в лицо.

– На чьей ты стороне?

– На вашей. Дядя. И вы отлично это знаете.

– Докажи.

– Как?

– Тебе повезло, ты здорово похож на меня. Замани этого человека в камеру ЖИК.

– Но... э-э-э...

Сэм отпустил волосы Боба и скомандовал:

– Выполняй!

Боб задрожал всем телом и, выскочив из кресла, попятился к двери зала управления.

– Я не подведу вас. Дядя!

– Не подведешь, если не хочешь, чтобы я нарезал твоих сопляков ломтиками и подал их к столу.

Дверь с шипением отворилась и тут же захлопнулась. Дядя Сэм занял кресло, в котором только что сидел его племянник.

– Как дела с пультом? – хриплым голосом осведомился он, оглянувшись через плечо.

– Я исправил кнопку оранжевого, – сообщил инженер.

– Как только починишь суперзеленый, дай мне знать, – кивнул Сэм. – Французы вот-вот закончат перегруппировку сил, и я не смогу отогнать их этими вашими пастельными тонами.

– Слушаюсь, директор.

Мастер Синанджу повернулся на звук сердцебиения и прицелился туда, где, насколько он знал, располагался живот преградившего ему путь противника. Ноготь мизинца погрузился в человеческую плоть с легкостью иглы, воткнутой в масло. Бесплотный голос сказал: «Э-экк».

Чиун рассек брюшную полость противника знаком Синанджу – перечеркнутой наискосок трапецией – и бросил невидимого врага лежать в куче дымящихся внутренностей.