Приехали. Кстати, подписи Колонга нет. Хотя вроде должна… А личное дело? А как быть с тем фактом, что меня вообще нет, и не то что в списках армии, вообще в этом времени «нетъ»?..

– Еще что-то… – вытаскивает записку из конверта Матавкин. Разворачивая, отдает мне. Читаю: «Назначение выдано Вамъ для внутреннего пользования на эскадре. Приказъ по эскадре не объявлялся».

То есть я «как бы» поручик и «как бы» при штабе? Ловко. Бумага «на предъявителя»? Вспоминается почему-то писулька миледи из «Трех мушкетеров: «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. Ришелье».

Нет, ну а чего ты хотел? Посвящения в русский офицерский корпус? Жирно не будет для вчерашнего утопленника?

– Поздравляю, Вячеслав Викторович! – Матавкин крепко жмет руку, улыбаясь. – Теперь вам будет значительно проще. А в премудрости здешние я вас постепенно посвящу, не волнуйтесь.

Когда посвящать станешь, Аполлоний? Сегодня пятое, до сражения девять дней… Или не будет у нас сражения?

Кстати, а как быть с адмиральским обедом? Не пора ли?

– Аполлоний… Михайлович!.. – Нет, поразительно невозможная штука это «выканье»! Сейчас и поинтересуюсь, кстати, можно ли здесь на «ты». – Скажите, а…

Вновь стук. Сегодня что, день открытых дверей?

Входит портной унтер, неся в руках солидную кипу. Так быстро? Наверняка нашел нужный размер, уверен, даже подшивать не пришлось!

– Строевая форма… – раскладывает тот передо мной вещи. – Парадной и зимней не нашлось, ваше благородие… Погоны… – Унтер кладет отдельный сверток. – Едва разыскал, у нас все больше морская… Ботинки вот тоже принес…

При взгляде на разложенное добро у меня отвисает челюсть. Поднимаю новенький китель. В нос ударяет едкий запах нафталина, и я не выдерживаю: пчхи!.. Строевая форма не походит на здешнюю. Во всяком случае, у местных она другая!

– Ежели велика будет, можно будет ушить, ну а мала… – недовольно косится унтер. – Другой нету, один номер. Да и ентот случайно оказался, весь склад перерыл… – Матрос явно медлит, стараясь задержаться. «Словно официант чаевые клянчит или портье в гостинице…» – мелькает у меня. И точно.

– Спасибо, братец, расстарался! – Матавкин наливает чарку. – Держи вот!

– А за это благодарствую, ваше благородие! – мигом расцветает тот. – Вот это по-нашенски! – опрокидывая голову, бубнит унтер. – За здоровья ваших благородий! – одним глотком приканчивает он содержимое. Однако стакана не ставит, косясь в сторону стола.

– Давай, давай! – добродушно улыбается Матавкин. – Не наглей!