– Я представлю вас, затем немедленно начинайте. Включайте ваш… фотоаппарат и сразу рассказывайте про будущее! – Голос выдает сильнейшие эмоции. – Потом я выйду под благовидным предлогом и оставлю вас одних, чтобы… – Он не успевает закончить.

Дверь распахивается, и офицерик торжественно приглашает:

– Входите! Придется обождать в приемной, адмирал занят.

Проходим внутрь. Вопреки ожиданиям, обстановка не сказать чтобы слишком роскошная. Чувствуется, что здесь обитает человек во власти, но не более. Встречал кабинеты побогаче в родном времени.

Два больших кожаных дивана – очевидно, для посетителей. Огромный письменный стол, занимающий все пространство в углу. Под обязательным портретом монарха блестит золотом барометр, рядом карта мира… «А где портрет учителя, покойного Макарова? Не жалуем наставников?»

Под потолком довольно скромная на вид люстра. Вместо иллюминаторов зашторенные окна… Это точно кабинет адмирала? А как же золотой рояль, хор цыган и медведи с балалайками? Новиков-то рисовал зажравшегося олигарха, разве нет?..

Вторая дверь в личные покои, оттуда громкие голоса. Точнее, один уверенный голос. Всего не разобрать, отчетливо слышится лишь «уголь» и «какого дьявола?!».

Хм… А сам-то вообще в настроении аль как? Перевожу взгляд на Матавкина. Тот пожимает плечами – мол, что могу сказать? Адмирал все-таки.

Неожиданно – правда, что ли? – на память приходит эпизод из «Цусимы». Как сей товарищ, что сейчас шумит за стенкой, вышиб кому-то зубы, при этом даже не обернувшись. Где-то в это же время примерно? Незадолго до сражения?

Голос возвышается, распекание приобретает ясные черты:

– …Если вовремя не обеспечите погрузку – в порошок сотру! Господин де Колонг!..

Опаньки… Знакомые все лица! Не тот ли это Клапье, что сдал миноносец с раненым адмиралом?..

Догадки подтверждает Матавкин:

– Флаг-капитан штаба! – шепчет он.

Тогда все ясно. Тот самый тип!

Наступает тишина, в течение которой доносится лишь неуверенный бубнеж. Клапье, видимо, отчаянно убеждает начальство, что сдаст погрузку на «ура». Раздается громкое «свободен!», дверь резко распахивается… А вот и сам угнетенный штабист: франтоватый офицер лет пятидесяти, с бородой и раскрасневшимся лицом, вихрем проносится мимо. Не обращая внимания на моего вытянувшегося протеже. Неловко цепляясь за вешалку и чуть не падая, исчезает в двери.

Проводив глазами комичную фигуру, чувствую себя, словно перед визитом к стоматологу:

Ну вот, Слава. Настал твой час. Теперь точно будет решаться твоя судьба, эскадры судьба, России судьба… Что там еще осталось? Мира судьбинушка? Громко сказано, но что-то в этом…

Не успеваю я додумать про судьбы мира, как в дверях появляется пожилой офицер в белом кителе…

Адмирал?!