— Значит, говоришь, прислали с области? Нашу нечисть инспектировать?
— Типа того.
— И прибыл ты рейсом… Ага, вот и билет. Вчера, в 20–30. Всё верно?
— Господин полицейский! Позвольте…
— Сорри-бля — я не полицейский!
— Простите…
— Бог простит! — мусор рывком зафиксировал Левина за ворот и упёрся ему в глаза своими мутными щёлочками. — Объясняю для самых умных: аттестацию у нас пока один Карлыч прошёл. За толерантностью к нему. А я — русский мент, сержант Пётр Ганешин. Итак — слушаю. Где провёл ночь? Смотреть в глаза! Карманы вывернул!
Пухлый конверт с авансом Шаньгу Ганешин, изучив, накрыл казённой папкой «Дело». Левин понял, что попал. Рассказывать деревенскому менту дурной сон про битву медведя-оборотня с революционными моряками он счёл ниже своего достоинства.
— Я имею право на один звонок.
— Имей! — Пётр иронически протянул ему древний, перетянутый изолентой «Панасоник». Номера Сульфата Левин, к своему ужасу, не помнил. Абзац.
Запертый в подвале полковник Шаньгу ждал возвращения Сергея Сокова уже третий час. Холодок начал пробираться под медвежью шубу. Попытался набрать номер Механика — ноль. Абонент не доступен. Остальные — та же ботва. Своды подвала надёжно глушили сигнал. С Соковым явно что-то стряслось… Тут до Сульфата начала доходить печальная истина. Ему предстоит куковать в хранилище наедине с бубном как минимум до понедельника. А если Механик разобрался с директрисой по полной? А Левина не будет как минимум ещё неделю… Или вообще… Больше ключей нет ни у кого. Значит, ждать, пока власти спохватятся и вскроют музей — и обнаружат в хранилище его, живого или мёртвого — сразу и не скажешь, что лучше… Вода в подвале была — Шаньгу сунул голову под холодный кран и растёрся насухо какой-то народной вышивкой… Потом схватил бубен — и заячья лапка в его пальцах словно сама принялась выбивать по поверхности нервно рокочущий мощный ритм…
Капитан Соков закрыл за собой кованую дверь на два оборота и, сунув ключ в карман, направился к набережной. Розовеющие сумерки пахли апрелем — комплекс Зачатьевского монастыря под горой напоминал о чём-то грустном и вечном. Кресты сияли в прощальных лучах. Инстинктивно повинуясь приказу полковника, Сергей купил на лотке мороженое и решил скушать его на смотровой площадке. Целый час нужно где-то убить — поразмыслить как раз было о чём. Если полкан украдёт экспонат — а он его украдёт, то стрелочником всяко выставят его, Сокова. Вариантов нет — нужно отсюда валить. На тридцать тыщ бакинских, полученных от Сульфата, можно купить домик с участком на Пхукете. Море, пальмы и малолетки без комплексов в неограниченном количестве…
Он окинул прощальным взором панораму заречья — но неожиданно был отвлечён от тропических вожделений звуками детской считалочки:
— Айн-цвай-полицай! Драй-фир-официр… — Соков обернулся на звонкий голосок. Рыжая растрёпанная девчонка лет тринадцати в дразняще-короткой юбочке и полосатых гетрах прыгала по расчерченным на асфальте классикам. Заметив его пристальный взгляд, она как будто смутилась, но тут же продолжила скакать, как-то по особому откровенно демонстрируя дяденьке менту подростковые изломы ещё невинного, но уже набирающего сок тела. Прыгнула на финальную клетку — и Соков перестал себя контролировать.
— Ты это… что здесь скачешь? — подходя, спросил он прерывающимся голосом, — Типа, не скучно тебе? Хочешь мороженого?
Проказница, подняв на него доверчивые ярко-зелёные глазки, ответила робко:
— А ты хороший полицейский? Не оборотень в погонах?
— Да посмотри на меня! — возмутился капитан. — Я — самый главный охотник на оборотней в городе! Ну, иди ко мне.
— Охотник на оборотней? — изумлённо протянула рыжая бестия, на секунду прильнув к нему, и тут же отстраняясь. Соков ощутил невероятное возбуждение и растопырил руки.
— А ну, попробуй — догони! — взвизгнула маленькая шалунья и, выхватив у него мороженое, выкинула его вниз под гору и припустила по набережной к мосту.