Шут не нашел ничего лучше как молча кивнуть, потихоньку сдвигаясь к манившему мерещащимся ароматом пищи проходу. Мисато подобрала с пола выпавшую из рук папку и направилась прочь. Шут уже готов был уйти, но сперва решил задать один вопрос.

— Кацураги–сама, а платить то ему теперь будут?

Мисато бросила на него полный злости взгляд.

— Теперь — будут. И не думайте, что это ваша заслуга.

"Да мне вообще насрать было", — немного обиделся Шут, но вслух ничего не сказал. — "Хотя то, что Синдзи осмелился потребовать денег, пусть даже и выпив для храбрости — это хороший знак. Может, он не так уж и безнадежен. И чего, спрашивается, эта Кацураги так взбеленилась? Можно подумать, я его героином угостил или сводил в бордель. Кстати, насчет борделя это идея, первый сексуальный опыт должен здорово его встряхнуть, глядишь — и депрессия отступит. В Японии вроде это дело законно, а "возраст согласия" наступает в тринадцать, так что особых проблем возникнуть не должно. Кроме Мисато, разумеется. Пригляжу наиболее уютное заведение, намекну девочкам, что защитник человечества истощен сражениями и нуждается в женской ласке… А расплатиться Синдзи теперь сможет и сам, хе–хе".

Шут довольно усмехнулся своему хитроумному плану по поднятию самооценки Третьего Дитя.

"Интересно, а Ангелочка по этой же методике обработать удастся? Парня по вызову она вряд ли воспримет, но как на счет Синдзи? В самом деле, тело у нее практически человеческое, а значит, и психика устроена похожим образом. Да и контактируют они довольно часто. Точно! Если она на него западет, то Командующий отойдет для нее на второй план. И тогда ее можно будет попытаться убедить не устраивать Третий Удар. А то, что генетически они фактически мать и сын — ну что же, будем считать это необходимым злом. Хотя, у японцев с их островной психологией какие–то свои понятия об инцесте".

Шут вышел из кабины минипоезда, доставившего его на поверхность, и огляделся в поисках места, где можно было разжиться обедо–завтраком.

"Цель — подложить Рей под Синдзи".

Хм. "Макдональдс". А ведь до последнего была жива надежда, что Второй Удар отправил этих пожирателей гамбургеров в бездонную пропасть анархии и экономического упадка. Несколько секунд расовая ненависть ко всему американскому боролась с чувством голода.

"Предполагаемые методы — 1) Намекнуть Синдзи, что Рей нуждается в человеческом обществе, и предложить его кандидатуру как наиболее подходящую. 2) Сказать Рей, что более тесный контакт с Синдзи улучшит их взаимодействие в бою".

— Биг–мак, картошку и бутылку воды.

— Пятьсот пятьдесят йен.

…

— Всего хорошего, приходите еще.

"Вероятные трудности — 1) Нерешительность Синдзи. 2) Проницательность Рей в отношении меня, и как следствие — посылание нафиг".

Шут загрузился обратно в минипоезд и захрустел картошкой.

"Варианты преодоления — 1) Погасить нерешительность дополнительными средствами, вплоть до прямой психической корректировки. Но как бы это не вызвало ухудшения синхронизации с Евой. 2) Если заартачится Рей, то… ну тут ничего не поделаешь, разве что умолять на коленях".

Прибыв обратно в Геофронт, Шут глянул на часы. Надо торопиться, на выполнение задуманного остается всего три часа. Забежав в раздевалку и сперев для лишней маскировки чей–то запасной комплект рабочей униформы, он отправился в технический коридор C-17.

Коридор этот представлял собой огромную галерею высотой около пятидесяти метров, по которой были проложены особые рельсовые пути, предназначенные для транспортировки Евангелионов и дополнительного снаряжения, вроде автоматических винтовок с калибром корабельных орудий. Окидывая с высоты десятиэтажного дома это колоссальное пространство, Шут никак не мог отделаться от мысли, что проводить тут влажную уборку будет как минимум затруднительно. Так, все левое в сторону, нужно выбрать место получше. Еще одной особенностью технического коридора С-17 было то, что за одной из его десятиметровых стен располагался собственно ангар Ев, а конкретно та стена, возле которой был закреплен Нулевой. А поскольку пси–поле (или что это там такое на самом деле) не экранировалось и не задерживалось практически ничем, Шута и Евангелион разделяло просто десять метров пространства. Которое, однако, давало хорошие шансы смыться, если что–то пойдет не так. Шут сел у стены, закрыл глаза и, стараясь не ежиться от идущей через стену мощной психоауры Нулевого, потянулся к спящему разуму этого существа.