— Ваше сиятельство, вы ведь знаете о нашем положении. Оно по-настоящему критическое. Коней надолго не хватит — кормить приходится и солдат. Мы можем продержаться какое-то время, однако… Потому не хотелось бы затягивать дело. Давайте начистоту. Какие ваши условия?
Володя задумался, даже глаза прикрыл. Потом мысленно пожал плечами: почему бы и нет? Благодаря, опять-таки, упрямству герцога он имел возможность очень долго разговаривать с графом, и они успели выработать все пункты будущего соглашения. Соглашение, аккуратно переписанное, Володя и протянул графу. Тот принял лист, нахмурился, читая.
— Как видите, собственно к герцогу у меня никаких претензий нет. Всё, чего я хочу — быть ему хорошим соседом. Из-за мятежа в герцогстве и без войны много дел.
— Всё так, — проговорил граф.
Соглашение и впрямь было очень почётным, учитывая положение. С герцога не требовали выкупа, не ставили никаких условий, унижающих его достоинство. Позволялось уйти со всеми солдатами и при оружии.
— Но вот эти пункты насчёт мятежников…
— Вы считаете правильным поддерживать тех, кто нарушает клятву верности? Почему вы думаете, что они будут служить вашему королю вернее, чем служили моему?
Граф задумался. Выдать всех мятежников… В общем-то этого следовало ожидать, но герцогу такого хотелось избежать. И парламентёра-то он отправлял с наказом соглашаться на любые условия, но попытаться выторговать жизнь доверившихся ему мятежников. Но с чем тут торговаться? Лично герцогу этот юноша, которого все называли почему-то не герцогом, а князем, никаких условий не выдвигал. Можно прямо сейчас сниматься с места и уходить. К тому же ещё эти слухи о том, как поступили с пленными после штурма замка… Но об этом сейчас лучше не говорить…
— Вы же понимаете, что я не могу принять такое решение. Я только посланник моего герцога.
— Как вы думаете, сколько времени займёт обмен письмами?
Граф печально вздохнул — крыть нечем. Если бы переговоры начались раньше, но… герцог до последнего надеялся на что-то.
— Тоже верно. Однако…
— Я понимаю. — Володя встал. — Простите, что перебил. Давайте сделаем так: я готов через два часа лично встретиться с герцогом Нарским между нашими позициями. Если можно, пусть на переговорах присутствует тир Раймонд. Я приеду ровно со столькими же людьми, сколько будет у герцога.
Володя прекрасно понимал, что герцогу деваться некуда — либо согласие на такие переговоры, либо мотание парламентёра, пока не утрясут все детали, а это может занять и сутки, и двое. Выбор не из лёгких, но вполне очевидный. Потому Володя нисколько не удивился, увидев пятерых всадников, замерших метрах в двухстах от их позиций. Всё то время, пока противник думал над предложением, он просидел на валу, погруженный в свои мысли. Вид у князя был настолько печальный, что можно было подумать, будто это ему предстоит сдаваться, а не корвийцам. В таком состоянии его и застал Танзани.
— Ни о чём не договорились пока, но я их дожму, — сообщил он. — Они видят реальную ситуацию. Пока же пусть отдыхают. Я их под охраной в домик отправил, чтобы не мешали с парламентёром герцога общаться. Сослался на то, что они устали с дороги. Спорить не посмели. А ты чего такой грустный?
— Я не грустный… Просто думаю… — Володя поднял голову и оглядел небо.
Граф нахмурился:
— Я видел однажды такое выражение у людей, которые готовились к смерти. Ты чего задумал?
Володя хмыкнул:
— А что? Это ведь решит многие ваши проблемы, граф. И думать ни о чём не надо будет. И мятеж усмирён.