Это Лоик включила внешнюю связь. У Айво глаза на лоб полезли.
– Слышу тебя, Охотник, Ганимед один на связи, – раздалось из динамика на консоли управления. – Наблюдаю массовый отлет спаскапсул с Тетраэдра и изменение его формы. Прием.
– Ганимед один, срочно депешу в Центр: «Операция Тарантул вошла в финальную стадию. Наблюдаю… – Лоик лаконично и четко сформулировала канву последних событий, обрисовала происходящее в данный момент и закончила: – Присутствие Магеллана считаю необходимым». Ганимед один, теперь сообщение для Арктура: «Немедленно переходите на план три». Ганимед один, активировала маяк, подберите нас… Со мной агент КОНОКОМа Блумберг. Как поняли?..
Айво молча смотрел, как Лоик, получив подтверждение, отключает связь и откидывается в кресле. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, а на шее блеснули капельки пота.
– Так вот оно что… – протянул швед. – А я-то все думал, что же у нас с Ричи не стыкуется, а это, оказывается, вы не стыкуетесь, Лоик, или как вас там?
– Капитан ГУВР Тамара Седова к вашим услугам.
Рыжеволосая посмотрела на Блумберга и неожиданно улыбнулась. И Айво увидел, что она очень даже недурна собой. А веснушки, так щедро рассыпанные по лицу, придавали особый шарм. Он подавил вздох и пробормотал:
– Главное управление военной разведки… Какие же мы с Ричардом дураки. Следовало ожидать что-нибудь в этом роде.
– Волков, Волков, где вы? – закричал Сноу, нащупывая в темноте бессознательного Бонне и хватая его за шиворот.
– Здесь, – откликнулся русский, и мрак прорезал узкий яркий луч фонарика.
– Капитан, уходим, – Сноу крякнул, взвалив на плечи француза, и почти на ощупь стал спускаться по лестнице вниз. – Светите мне, а то я шею сверну.
Через минуту они вышли в основной коридор и встали на красную ленту. Она натужно дернулась пару раз, но поползла в нужную сторону. Медленно и неровно, но все же намного быстрее, чем пешеход. Весь объект Зеро заметно вибрировал. Сноу положил Бонне и обернулся:
– Смотрим внимательно, капитан. Нельзя пропустить мою метку у люка. Мы должны попасть на А-147. Если ошибемся и телепортируем на Тетраэдр – нам крышка.
В кромешной темноте туннеля лишь луч фонарика Волкова время от времени упирался в стену и высвечивал люки. Совершенно неожиданно астронавты ощутили, что окружающая их темень изменилась. То, что они увидели в следующую секунду, заставило их невольно присесть и широко раскрыть глаза.
Стены туннеля исчезли и в них больше не упирался луч фонаря. Вокруг простирался бесконечный космический пейзаж, усыпанный мириадами звезд. Синеватым табачным дымом клубились туманности и далекие галактики. А люди стояли на узкой и ненадежной ленте посреди вечного вселенского молчания. Но ни адского мороза, ни отсутствия давления. А красная лента, уходя за спиной во тьму бесконечности, впереди упиралась в знакомые очертания терминала станции на астероиде А-147. Астероид приближался с огромной скоростью, и Сноу закрыл глаза, ожидая удара и неминуемой смерти.
Раздался звук, словно захлопнулись створки металлических ворот, звезды исчезли, и астронавты повалились на пол в полной темноте. Фонарик Волкова обо что-то ударился, ярко вспыхнул и погас. Ричард пощупал пол, на котором лежал: металл. Воздух был холодным и сухим. Он начал вставать, расставил в стороны руки и обрушил на себя какую-то металлическую конструкцию.
– Господин Сноу, это вы? – раздалось в темноте.
– А кто же еще? – ответил агент, с трудом отваливая в сторону придавившее его и Бонне сооружение. – Где мы?
– Надо полагать, в блоке С-7, слышите, трансформаторы гудят. А вон и индикаторы виднеются.
Действительно, в темноте явно угадывались флюоресцирующие шкалы аккумуляторов. Сноу припомнил внутренний план блока С-7 и решительно сделал несколько шагов в сторону. Руки уперлись в стену и нашарили выключатель. Вспыхнул неяркий свет, от которого, однако, конокомовцы невольно зажмурились. Когда глаза привыкли, они огляделись и узнали отсек: действительно, это был блок С-7 на астероиде А-147. Сноу открыл дверь, а Волков склонился над начавшим подавать признаки жизни Бонне.