Но прежде Гэри попросил кого-нибудь подежурить. Первую смену взял на себя Эд. Ему предстояло медленно ходить от хозчасти до стоянки и обратно, наблюдая, не появится ли кто, напоминающий по описанию Чужака. Через час его должен был сменить Брайан, и так – до темноты, с наступлением которой всем полагалось стоять по местам.
Рассыпавшись в благодарностях, Гэри в компании Рейна и Стейси отправился в свою комнату за вещами.
Он думал о Джоан и фестивале. Припоминал свои ощущения, когда начало проваливаться сознание, силясь вспомнить, что говорил Джоан напоследок перед ее исчезновением. И ничего не вышло. В памяти отпечаталась четкая картинка самопальных построек, окружавших временный лагерь: колода Джо Страммера, хижины из подобранных на свалке материалов. Он помнил полуявь и полугаллюцинации: безвольную Джоан, зарезанных друзей, две туманные фигуры в капюшонах, подхватившие и уносящие прочь тряпичную куклу, шагающего Горящего человека. А вот что говорил Джоан – не помнил.
Разлука с новой остротой полоснула по душе.
– Ты действительно думаешь, что у нас получится? – спросила Стейси.
Гэри посмотрел ей в глаза и, придав голосу уверенности, которой не чувствовал, сказал:
– Определенно.
16
Гэри шел один по окаймленной деревьями тропе Памяти и, даже зная, что Рейн, Брайан, Стейси и все остальные уже здесь – следят, ждут и при появлении Чужаков выскочат наружу, – все равно нервничал.
Студенты сидели в засаде второй вечер, терпение Гэри быстро подходило к концу. Он был на грани того, чтобы без остановок домчаться до ранчо под Лоррейном и пытать хромую стерву до тех пор, пока та не скажет, где спрятана Джоан. Все напоминало о том, что девушка по-прежнему в неволе. Ночуя в спальном мешке на полу у Рейна, Гэри представлял, как Джоан лежит одна на бетоне в темном заброшенном помещении. Обедая и завтракая, воображал ее грызущей жесткую корку заплесневелого хлеба. Даже в туалете его посещал образ Джоан, сидящей на грязном вонючем ведре.
Гэри вспоминал, как его самого одурманили и приковали к полу на ранчо. Подруге сейчас наверняка приходилось намного хуже.
Эта му́ка продолжалась целую неделю. От самой мысли о времени Гэри охватывали раздражение, ярость, готовность пойти на что угодно, лишь бы вернуть Джоан.
Щеку лизнул холодный ветерок. Слева раздался хруст, словно ломались мелкие косточки, и сердце екнуло в груди. Гэри заставил себя не сбавлять шага и сделал вид, что ничего не заметил. На него никто не бросился. Тогда он решил незаметно посмотреть в сторону, откуда послышался хруст, но ничего не увидел в темноте. А когда звук повторился, Гэри наконец различил в рассеянном свете уличного фонаря прыгающего по опавшей листве воробья.
Не лучше ли было отдать эту роль кому-нибудь другому? Брайану, например. Гэри столько в последнее время натерпелся, что нервы стали ни к черту. Прежде он никогда так не нервничал, но теперь уже не мог уверенно сказать, что в решающий момент не ударится в панику.
Нет. Как бы ни было страшно, надо довести дело до конца. Джоан – его девушка, он за нее отвечает.
Утром Гэри зашел в отделение полиции поговорить с Уильямсом. Выяснилось, что полиция так и не съездила в дом родителей Джоан, а на шерифа Уотта никто и не думал давить по поводу ранчо, где держали Гэри. Уильямс сообщил, что у них появились «хорошие версии» исчезновения Кары, однако Гэри ему не поверил и покинул участок в еще большем унынии.
Он вышел на среднюю часть тропы, где у плавного изгиба за кустами прятались Рейн и Стейси, в тысячный раз разбирая в уме свой план, пытаясь найти в нем изъян. Идеальный план, не придерешься!.. К сожалению, замысел не шел дальше захвата Чужаков. Пленников следовало допросить, но что с ними делать потом, друзья так и не решили. Сдать в полицию? Отпустить? Оба варианта казались неуместными.
Впереди на стоянке завелась машина. Ее пока не было видно, но объемность и четкость звука подсказывали, что стоянка совсем рядом. Гэри повернул обратно.
И тут увидел их.
Чужаки явились вдвоем, причем один держал в руке что-то похожее на тряпку. Гэри немедленно ощутил на языке мерзкий земляной привкус пропитанного наркотиком кляпа.