— Он вернется, — успокоил ее Корней. — Просто дает нам время поговорить. Давай присядем?

Ариана вздохнула и забралась с ногами в одно из кресел-мешков. Корней занял соседнее. Какое-то время они молчали, а потом он произнес:

— Я должен извиниться перед тобой. За себя и за Киру. За эти две недели я узнал столько всего, что, кажется, жизни не хватит, чтобы вымолить у тебя прощение.

— Корней…

— Мне жаль, Ари. О том, что Кира внушила мне чувства к ней, я узнал года через полтора после того, как мы уехали из Москвы. К тому времени она начала ослаблять внушение, и я все чаще вспоминал о тебе. Сама понимаешь, скрыть это от нее было невозможно. Я метался между вами двумя и никак не мог принять решение. Однажды я пришел домой, а Кира сидит на диване в темноте: непривычно тихая, глаза заплаканные, волосы растрепанные. Она сказала тогда: «Если хочешь, уходи. Я не хочу тебя больше держать».

— Но ты не ушел…

— Нет. Я вдруг понял, что мне нужна именно она. Такая, какая есть. Со всеми капризами, недовольствами. В то время я не подозревал, что она давно живет местью. Думал, это просто желание узнать больше о своем роде. Ее целеустремленность и преданность семье поражали меня.

— В Кире много достоинств, — тихо сказала Ариана.

— Я просто не хочу, чтобы ты думала, что я не был с тобой искренен. Наши отношения были удивительными, но…

— Я знаю, о чем ты говоришь, — мягко перебила его Ариана. — На первом курсе на одном занятии по стилистике мы переводили текст, в котором женщина рассказывала о своей жизни. Мне запомнилась одна ее фраза: «Before I met my husband I had never fallen in love, I only stepped into it». На русском у нас тогда получилось что-то вроде: «До того как я встретила своего мужа, я никогда не окуналась в любовь с головой, только ножки мочила». — Да, похоже, — согласился Корней. — Жаль, что нельзя выбрать двоих.

— Я тогда не понимала, как такое возможно? Любовь или есть, или ее нет. Но наши отношения с тобой были настоящими, пусть и не закончились на «и жили они вместе долго и счастливо». Я больше не хочу отрекаться от прекрасных моментов, которые между нами были. Я благодарна за них.

Корней тепло улыбнулся:

— Ты всегда хорошо меня понимала.

— Что решил суд?

— Кире выжгут дар и сотрут память. Потом отвезут в один из реабилитационных центров Совета; выглядит как обычный санаторий. Когда она очнется после внушения, то будет помнить только об учебе в университете и нашей свадьбе.

— Выжгут дар? Ты хотел сказать, заблокируют? — уточнила Ариана. От страшного выражения у нее мурашки побежали по коже. Хотелось убедиться, что Корней просто оговорился.

— Нет, — подтвердил ее худшие опасения охотник. — Когда дар блокируют, он так или иначе влияет на одаренного. Остается обостренная интуиция, легче принимать правильные решения. Это официально не подтверждено, но упоминается во многих исследованиях. Если дар выжигают, человек становится обычным. Как будто родился неодаренным. По сути, у него новая личность, только внешность прежняя. Это сложно объяснить. Выжигание дара — высшая мера наказания, исполняемая Советом.

— А ее семья? — дрожащим голосом спросила Ариана. Наказание казалось чудовищным. И хотя поступки бывшей подруги тоже не отличались гуманностью, внутри все протестовало против такого сурового приговора.

— Кира о них тоже забудет. Родители заплатили за нее большой штраф, и с этого момента род Соколовых не может занимать никаких должностей в Совете, основывать новые кланы и набирать не-родственников в свой семейный. В ходе следствия выяснилось, что это ее бабушка отправляла твоей письма с угрозами.

— Но как она ее нашла?