— Молодец, — сказал Джексон. Надо ведь похвалить.
В номере он выпустил собаку. Открыл банку собачьего корма, вывалил в миску — собака ела так, будто ее голодом морили. В номере стоял поднос с «дарами гостеприимства» — чай, кофе, чайник и чашки с блюдцами. Джексон взял блюдце, налил воды из-под крана. Собака пила так, будто бродила по пустыне.
По дороге в гостиницу Джексон зашел в аптеку, купил набор для первой помощи и теперь ваткой продезинфицировал собаке царапины. Псина стоически терпела, пока ее тыкали и щупали, только слегка вздрагивала, когда антисептик попадал на порез или Джексон находил синяк.
— Молодец, — снова сказал Джексон.
Он включил чайник, сделал чаю, пачку крекеров разделил с псом. Доев, собака запрыгнула на кровать, покружила, пока не нашла подходящую позу, свернулась калачиком и тотчас заснула. Эту кровать присмотрел себе Джексон — ближе к двери (в любой комнате Джексону важнее всего выход), но собака, несмотря на габариты, выглядела замечательно несдвигаемой.
Здоровенной пойманной осой зажужжал телефон в кармане. Два сообщения. Одно — СМС от Марли: дочь спрашивала, нельзя ли ей пораньше получить деньги на день рождения. До дня рождения еще полгода — слово «пораньше» обретало новые невиданные смыслы. В чистом виде корысть, в конце для порядка — «люблю». Джексон решил пока не отвечать — пускай помучится пару дней. Когда дочь была маленькой и бесконечно, навечно обворожительной, он и подумать не мог, что со временем они перейдут к позиционной войне.
Второе сообщение помягче — письмо от Надин Макмастер. «Как дела? — писала она. — Давненько от вас не было весточки». Это сколько же сейчас времени в Новой Зеландии? Плюс двенадцать часов? Раннее утро, значит. Надин Макмастер живет в завтрашнем дне — от одной мысли у Джексона вскипал мозг. Она, пожалуй, из тех, кто встает пораньше, чтобы написать письма. А может, ворочается бессонно, и чем ближе Джексон к черной дыре начала ее жизни («Там пустота», — сказала она), тем острее тревога.
Джексон вздохнул и набрал ответ: «В Лидсе. Завтра встречаюсь с Линдой Паллистер».
Надин Макмастер ответила мгновенно: «Фантастика! Будем надеяться, она сообщит что-нибудь полезное».
— Ага, как же, — сказал Джексон телефону и сам растерялся, услышав в голосе дочерино упрямство.
«Нет, — сказал он ей в последнюю встречу, — тебе нельзя татуировку, сколь угодно „красивую“, и кольцо в пупке, и синюю прядь в волосах, и парня. Особенно нельзя парня».
«Да, — ответил он Надин Макмастер, — будем надеяться».
Дело Надин Макмастер тлело, но не разгоралось. Джексон отчитывался ей уже который месяц, нерегулярно посылал лаконические письма, тотчас провоцируя ответное чириканье о погоде в Крайстчёрче («Снег!») или о том, как «маленький Аарон» первый раз пошел в садик («Честное слово, вернулась домой и разрыдалась»). Надин Макмастер, как и Джулия, питала (необоснованную) любовь к восклицательным знакам. Бойкость, считал Джексон, вообще трудно передать на письме.
Он всегда считал, что новозеландцы — мрачный народ (заграничные шотландцы), но Надин вся аж звенела от бодрости. Конечно, сведения о Новой Зеландии Джексон почерпнул в основном из фильма «Пианино».[72] В кинотеатре, на заре его (настоящего) брака, еще до ребенка, еще до того, как все пошло наперекосяк. Когда родилась Марли, они брали видеокассеты в прокате и засыпали перед телевизором. Теперь видеокассеты устарели, как и многое другое в мире Джексона.
Однако Новая Зеландия его занимала — не столько, впрочем, из-за Надин Макмастер, сколько из-за дневников капитана Кука, прочитанных в том году; героизм его странствий, его водительства поразил Джексона. Первый человек, совершивший кругосветное путешествие в обе стороны. Рекорд так и не побит, как рекорд «Малларда». «Эндевор» и «Маллард», две совершенные особи.
Само собой, Кук был йоркширец. Поневоле восхитишься его первым вояжем, великолепным вояжем — он хотел пронаблюдать прохождение Венеры по солнечному диску, отыскать мифические южные континенты, — что привел его на Таити, в Австралию, в Новую Зеландию.
— Радуйся, что у тебя жизнь обыкновенная, — сказала Джулия — Джулия, которая всегда желала хоть в чем-то быть необыкновенной.
— Да я радуюсь, — ответил Джексон. — Я правда радуюсь.
И все же.
Только вообрази, как впервые вплываешь в залив Поверти, устремляешь героический трехмачтовый барк на другой конец света. Новооткрытая земля, где раньше встает солнце. «Вообще-то, знаете, Крайстчёрч во многом довольно