— Это ведь даже не традиционный кекс, — распсиховалась Барбара, увидев, как Трейси ковыряет вилкой шоколадный бисквит с кремом.
— Зато не оранжевый, — отметила Трейси.
Конечно, уж кому-кому, а Трейси придираться не пристало. Ей было неуютно в бледно-голубом костюме из полиэстера, который выдавал такую статику, что она опасалась, как бы еще до свадебного торта не пасть жертвой спонтанного самовозгорания. Шляпку она тоже купила, но не надела — в шляпке она смахивала на трансвестита. Можно пересчитать на пальцах одной руки, на сколько свадеб приглашали Трейси, а вот похорон — выше крыши. В основном жертвы убийств. Ни разу не была на крещении. Сразу кое-что понятно о твоей жизни, правда?
Густо-оранжевый был особенно не к лицу Хлое Паллистер, с ее мышастыми волосами и жирной кожей.
— Вечно мать подружки невесты, а мать невесты — никогда, — сказала Линда Паллистер, подсаживаясь к Трейси и с надеждой улыбаясь.
Больше ей не с кем было поговорить. На свадьбу Линда Паллистер надела черную бархатную блузку и юбку из какой-то крашеной паутины — ничего неуместнее и не придумаешь. Да еще нацепила гроздь серебряных колец и браслетов, а также крупное распятие на кожаном шнурке. На вид скорее знак покаяния, чем религиозный символ. Линда обратилась в восьмидесятых — проповедники тогда были не в моде, — и сразу, что нехарактерно, в умеренное англиканство. Ее старшенький, Джейкоб, на свадьбе не появился. Говорят, он менеджер в банке.
— Ваша Хлоя такая красавица, — соврала Трейси.
Если позвонить Линде Паллистер и спросить про детей Келли Кросс, тотчас окажешься под ударом, так?
Она повела девочку обедать в «Белла Италия». Девочка съела пенне общим весом с нее саму, а Трейси погрызла чесночный хлеб. Аппетита не было. Диета похитителя детей. В свое время Трейси перепробовала кучу диет — грейпфрут, F-план, капуста, Аткинс. Самоистязание. Она была крупным младенцем, крупным ребенком, крупным подростком — маловероятно, что в менопаузе она станет миниатюрной женщиной.
В «Гэпе» Трейси купила Кортни одежду — прикладывала к девочке и прикидывала, а на бирки с размерами не смотрела, потому что с габаритами ребенка они, судя по всему, не соотносились.
— Тебе сколько лет, Кортни?
— Четыре, — сказала Кортни — скорее даже спросила. Она с легкостью влезала в одежду для двух-трехлеток.
— Ты для своего возраста маленькая, — сказала Трейси.
— А ты большая, — ответила Кортни.
— Не поспоришь, — сказала Трейси.
Правил взаимодействия с маленькими детьми она не знала и решила, что лучше всего прикинуться, будто они обе взрослые, и беседовать соответственно.
Она накупила Кортни больше одежды, чем планировала, но это была такая славная, такая красивая одежда — в детстве у Трейси ничего подобного не бывало. Полвека назад мать одевала ее в обвисшие сарафаны, нейлоновые джемперы и бурые полуботинки «Кларкс» на шнуровке — даже симпатичный ребенок в таком виде с трудом сошел бы за симпатичного, что уж о Трейси говорить. Когда она появилась, родителям было за сорок, состарились до времени. «Мы уже сдались, — говорила мать, будто это облегчение для них было. — И тут родилась ты».
Родители столько воевали друг с другом, что на ребенка времени не оставалось. Они воевали пассивно, прятались в безмолвной агрессии, а Трейси обитала в одиночном заключении единственного ребенка в семье. Себя считала дочерью войны, хотя к ее рождению война давно закончилась.
Кортни вытерла неизменные сопли рукавом замызганной розовой кофты. Надо купить одноразовых платков — люди с детьми постоянно носят в сумках платки. Наверняка нужен еще вагон детских товаров, но неясно каких. Хорошо бы дети поставлялись с инструкцией и списком необходимого.
Напоследок она купила для Кортни красный дафлкот на распродаже — тряпку, о которой отчаянно мечтала юная Трейси, смертельно унылая в своем буром габардине. У дафлкота была мягкая клетчатая подкладка и длинные пуговицы, по правде деревянные. Смотришь на дафлкот и сразу понимаешь: кто-то о ребенке заботится. Если б не жара в магазине, Трейси посоветовала бы девочке надеть дафлкот сразу, но по спине неприятно струился пот, а ребенок, судя по всему, уже практически вскипел.