— Карл Фишер отправил меня в отпуск по болезни. Считает меня психически неуравновешенной. Мол, я вымоталась и мне нужен отдых. Вообще-то, я должна уехать отсюда, вот только уезжать-то мне некуда. Квартиру в Берлине я продала. От прежней жизни у меня ничего не осталось. Химмельсталь — все, что у меня есть.

Она извлекла из вороха бумаг на столе бокал с вином и одним глотком допила остатки. Затем взяла с книжного шкафа полупустую бутылку и торопливым небрежным движением снова налила себе, продолжая тараторить:

— Кроме охранника, в поселке больше никого. В это время дня все остальные в медицинском центре. Но некоторые возвращаются рано, так что долго вам здесь задерживаться нельзя.

Непослушными пальцами Гизела заткнула бутылку пробкой, но вдруг замерла.

— А не хотите вина? Я открою другую бутылку. Это мозель, вино просто чудесное.

— Нет, спасибо. Я пришел, потому что мне необходим ответ на один вопрос. Кто такая Коринна на самом деле? Она ведь не обычный резидент, так ведь?

Заметив краем глаза какое-то движение в дальнем конце комнаты, Даниэль повернул голову в ту сторону и, к своему удивлению, увидел крупную белую персидскую кошку на груде одежды, сваленной на стул возле окна. Животное едва ли не сливалось со светлой тканью, потому он его сразу и не заметил. Кошка потянулась, спрыгнула на пол и беззвучно двинулась по комнате. Даже не глядя на нее, Гизела нагнулась, подхватила пушистую тварь и положила себе на колени. Даниэль не мог припомнить, чтобы хоть раз замечал эту кошку на территории клиники или в деревне. По-видимому, ее никогда не выпускали из поселка врачей.

Поглаживая животное, женщина ответила:

— Коринна — ваш сверчок.

— Что-что мой?

— Сверчок. Конечно же, я не должна вам этого говорить. Но я уже не занимаюсь вашим лечением. Да и, коли на то пошло, у меня, похоже, вообще никаких обязанностей не осталось. Ни прав, ни обязанностей.

— Мой сверчок? — огорошенно переспросил Даниэль. — Что это значит?

— Читали сказку Карло Коллоди про Пиноккио? Деревянную куклу, которая ожила и превратилась в мальчика? Она двигается и разговаривает, как и любой мальчишка. Вот только одного у нее нет — совести.

— Видел диснеевский мультик, — признался Даниэль.

Взгляд Гизелы дал ему понять, что это не считается.

— Вместо совести у Пиноккио есть сверчок, который сидит у него на плече и нашептывает ему, правильно или нет тот поступает. В конце сказки, пройдя через множество испытаний, на протяжении которых он постоянно выслушивает советы сверчка, Пиноккио обзаводится собственной совестью и становится настоящим человеком. Выражаясь академическим языком, можно сказать, что нашептывания сверчка внедряются в него. Понимаете?

— Честно говоря, нет.

Врач подалась вперед и прошептала, подчеркнуто артикулируя губами:

— Коринна служит вашей совестью.

Даниэль рассмеялся: