– Так, понял, – отрывисто комментировал слова помощника господин Штольцберг.
Детали их разговора были мне не слышны, как бы я ни напрягала свой слух, поэтому жадно сканировала его мимику, анализировала интонации, отмечая любые, даже самые незначительные перемены.
– До связи.
Верховный архонт отключил коммуникатор и поднял на меня глаза.
– Вы были правы, Карина. Произошла досадная ошибка. Технический сбой, который частично уничтожил информацию в базе данных техотдела Пантеона. Но на сервере сохранились данные о получении от вас проекта. – Я откинулась на спинку стула и расслабленно вздохнула. Венка на левом виске, которая до этого пульсировала с такой силой, что, казалось, вот-вот лопнет, замедлила свое биение. – Задолженность будет немедленно списана. Однако чтобы у «Либрум Индастрис» не возникло вопросов по поводу работоспособности прототипа, предлагаю провести его презентацию в субботу.
– Да-да, конечно, – с охотой отозвалась я.
Господин Штольцберг улыбнулся, но как-то холодно, формально.
– Вот и отлично. Мой помощник свяжется с вами и сообщит время и место.
– Спасибо.
– Не за что, дорогая. Вы ведь старательно трудитесь на благо Эдема. Прошу прощения за это недоразумение. Шон, отойди со мной на пару минут. – Он указал кивком на смежную комнату, где скрылся страж. – Нам надо кое-что обсудить. Карина, дорогая, – господин Штольцберг галантно поцеловал мою руку, – допивайте свой чай с печеньем, мы скоро придем.
Мужчины ушли, а я с замиранием сердца принялась ждать их возвращения. Навострила уши, прислушиваясь к каждому шороху, но из-за стены не доносилось ни единого шороха, не то что человеческой речи. Тотальная звукоизоляция. Прошло пять, семь минут… Они все не шли. Я нетерпеливо постукивала каблуком туфли по полу, барабанила от волнения пальцами по холодному металлу столешницы… И в какой-то момент мои нервы сдали.
Надо как-то узнать, о чем Верховный архонт говорит с Шоном! Наверняка отчитывает за такой беспредел. Хорошо если только отчитывает, а не обсуждает детали ареста.
Подслушивать было нехорошо, но неизвестность и беспокойство за Шона, которое с каждой секундой усиливалось, пересилили. Поэтому я, свесив голову, устало потерла ладонями лицо, медленно спустила руки ко рту, чтобы скрыть движения губ и смежила веки, якобы для того, чтобы собраться с силами, прийти в себя. Недолго думая, материализовала комарика-шпиона и запустила его, словно дрон, в смежную комнату. Если Шон прав и господин Штольцберг меня считает хорошенькой дурочкой (что было довольно обидно), он не придаст значения перемене позы, даже если внезапно сюда войдет или просмотрит запись с видеокамеры.
– Шон, ты в своем уме?! – рявкнул Верховный архонт, и я от неожиданности вздрогнула. – Так подставляться из-за какой-то юбки! Ты же знаешь, что стоит на кону!
– Дело не в Карине…
– Неужели? Красивая девушка, восторженная, яркая. Твой типаж. А мы оба знаем, что женщины – твоя ахиллесова пята! Напомнить, что было в прошлый раз? Как там ее звали… Алисия?
Что за Алисия?
– Я же сказал, что дело не в Карине, – прорычал Шон так, как и тогда в зале, когда убежденно доказывал мою невиновность. – Тот страж зарвался, превысил полномочия и тем самым поставил меня в дурацкое положение. Там было полно владельцев крупных компаний, моих постоянных заказчиков, их жен, дочерей, сестер, других писателей, в конце концов! Если бы я позволил арестовать и выслать на работы свою девушку на глазах всего высшего света накануне выхода моих прототипов, это не только испортило бы мне репутацию, но и сорвало бы продажи.
Мои глаза от изумления и недоверия расширились, к горлу подступил ком, во рту разлилась горечь. А Шон между тем продолжал:
– Кто захочет равняться на труса? А заключать с ним выгодные контракты или покупать его прототипы? Ущерб был бы колоссальным! И это бы ударило не только по моему кошельку.