– В меня-то нет, а только…
Тут незнакомец передал известную нам историю с погоней на улице Карла Либкнехта. Пивоваров задумался.
– Так-таки ничего и не довелось? Ах, господи, господи… Ну так мы подойдем с другого конца… Я тебя к одному человеку пошлю – только чтобы с бабой – ни-ни!..
Но мы не имеем права подслушивать дальнейший, уже совершенно таинственный разговор и вернемся к оставленной нами героине.
Зритель, если бы таковой был, мог бы увидеть, как несчастную женщину провели в комиссариат, в сопровождении милиции, как арестованную. Вслед за нею шла и толпа, но ни одного человека из этой толпы не впустили в самое здание: милиционер Швыбдик закрыл дверь и властно приказал:
– Р-разойдись! – после чего толпа медленно разошлась, обсуждая происшедшее событие. Не имея достоверных сведений, толпа изощрялась на догадки, и некоторые весьма уважаемые, особы – во главе с диаконом соборного храма Богоявленским – утверждали, что бес – а что именно за бесом гналась несчастная Аннушка, было всем известно – ни в коем случае в руки милиции не дастся – «сами выпустили на себя и пеняй!» – и ставили появление бесов в связь с надруганием над святынями храма. Другие полагали, что милиция сама напустила бесов, чтобы означенная нечисть мучила верных христиан, из коих Аннушка была чуть ли не первой – конечно, после Панфила Пивоварова, – и теперь ее отвели в комиссариат, чтобы обвенчать там насильно по советскому обряду, при чем высказывали маловероятное предположение, что именно с бесом ее и обвенчают!
Но в действительности дело обстояло проще. Побыла Аннушка в милиции не более получаса и за это время успела рассказать, что обувала она башмаки – и вдруг слышит шум в огороде. Выскочила она с башмаком в руке, закричала. А он как прыгнет! Да как понесется! Что твой огонь!
– А вы знаете этого человека?
– Будто бы похож на одного, – да не знаю… Только нет – не человек это!
– Как не человек?
– Не иначе, как бес…
И еще узнали в милиции, что беса пожрали небесные силы – не показывайся днем, – и что такой срамоты она отроду не видывала…
Все ее показания были записаны на отдельном листе – и тем было начато в милицейском, города Ошпыркова, комиссариате дело «о явлении бесов гражданке Анне Коленкиной».
Утром на следующий день наш незнакомец, одетый теперь в довольно-таки широкий пиджак, взятый с чужого и более полной комплекции плеча, подошел к складам бывшим купца Пивоварова, а ныне советским, и постучался в сторожку.
Бородатая физиономия сторожа высунулась из-за двери.
– А, Иван! Какими судьбами?
– Дело к тебе… От Пивоварова…
Сторож замигал, показывая тем высшую степень таинственности.
– Знаю, знаю… Интересоваться изволят? Виданное ли дело, господи ты боже мой… Не увезли еще, нет, не увезли…
Иван не имел склонности к долгим разговорам: