Ей хочется, чтобы он лгал. Ложь — порок всех и каждого. Так она считает. И порок Демьена — в особенности.

Она недалека от правды.

— Ты хорошо учишься?

— Нет, не очень.

А вот это истинная правда. С такой правдой Демьена можно садить перед детектором лжи.

Вопрос за вопросом она подбирается к главному. Ибо ложь не самый худший порок, в котором она хотела бы его обвинить.

— И почему же ты, совершенно здоровый подросток, приезжаешь в такую даль играть с безногим инвалидом?

— У Рекса есть ноги, — вырывается у Демьена против его воли.

— Ты понял, что я имею в виду! — её голос начинает звенеть.

Демьен прикрывает глаза, всего на секунду. Секунды хватает для краткого видения: мать Рекса наотмашь бьет невысокую монахиню ладонью по лицу — за оплошность в иконной лавке.

С трудом, он отгоняет видение. Оно кажется ему важным, и связанным с Рексом. Но сейчас он гонит его прочь.

— Почему вы так меня не любите, Елена Сергеевна? — хочет спросить он.

Но, не спрашивает.

— И что это за собачья кличка — Рекс? У него ведь есть нормальное, человеческое имя!

Рекс не любит свое имя, хочет ответить ей Демьен. И вы это прекрасно знаете, Елена Сергеевна.

И вновь он молчит, не поднимая взгляд.

— И почему ты все время одет в одну и ту же одежду?

— Она разная, — возражает он. Возражает столь невыразительно, что это не возражение и вовсе. — Просто мне нравится серый цвет.

— И твои родители не покупают тебе ярких вещей? Они покупают только… это?

Она выплевывает слово «это» так, словно ей хочется раздавить его каблуком, размазав для верности по кафельной плитке.