– Ах, папенька, как же вы можете быть недовольны? Это прелесть что такое! Как похоже!
– А что, уже готово? – спросил князь, заинтригованный оценкой дочери. – Смотреть можно?
– Сейчас, ваше сиятельство, сию минуту, – ответил Ваня, нанес еще несколько штрихов и передал готовый эскиз князю.
Голицыны, отец и дочь, склонились над листом.
– Это просто замечательно! – воскликнула Анна. – Какое сходство!
– А что, и правда недурно, – оценил князь работу Ивана. – Что ж, я согласен. Пиши мой портрет, ежели хочешь. Я благодеяний не принимаю и хорошо заплачу за труды! Когда думаешь приступить?
– Да завтра могу, – отвечал Ваня. – Только желательно в светлое время.
– Приходи около полудня. Я два часа смогу тебе посвятить, – сказал князь.
– А вы что же, сему мастерству учились? – спросила Анна, пока Иван укладывал свою папку.
– Да, я учился в Италии, – отвечал художник, не отрывая глаз от юной княжны.
Лист ватмана, неправильно уложенный, при этом вылетел из папки и упал на пол. Ваня и Аня одновременно наклонились за ним, столкнулись руками и покраснели.
– Я пойду, – буркнул Иван, поспешно застегнул папку и устремился к выходу вслед за своими товарищами.
Все-таки уже у самой двери он не удержался, обернулся и взглянул на очаровательную юную княжну.
Глава 22
– Ну и что тут такого? Большое дело – на девушку поглядел! Как будто преступление какое совершил! – отвечал Иван на упреки Углова, которые тот высказал, когда они вернулись в гостиницу.
– Пока еще не преступление, – сказал Кирилл, расхаживая по номеру. – Но ты повел себя не по тем нормам, которые приняты в эту эпоху. Пойми, мы не в Москве двадцать первого века, а в Петровской Руси. Здесь другие нравы! Ухаживать за девушкой тут можно только с одной целью – жениться на ней. А сделать этого ты по теперешним понятиям никак не можешь, поскольку не ровня княжне Анне. Смотри, если вы с ней и впредь будете так друг на дружку смотреть да ручками сталкиваться, то ее папенька не только не проникнется к тебе расположением, а велит прогнать да бить батогами. И прав будет!
– Хорошо, я все понял, – угрюмо отвечал Иван. – Буду сидеть, писать портрет и рта не раскрывать.
– Это самое лучшее, – заключил Углов, закончил с этой неприятной темой и обратился к названому меньшому брату уже по-дружески: – Так ты совершенно уверен в том, что князь не лукавил? Что к убийству Петра он непричастен?
– Да, уверен, – хмуро отвечал Ваня. – Голицын говорил правду. О том, что Петра убили, он узнал только от нас. Императору князь этот не слишком сочувствовал, по поводу его смерти не особо переживал, но преступник – не он.
– Значит, надо искать дальше, – сделал вывод Углов. – Следующий визит мы нанесем барону Шафирову.