Потом Дружинин представился, поблагодарил князя за милостивое согласие принять их и сказал:

– Я просил позволения привести с собой своих товарищей, братьев Угловых. Совета у вашего сиятельства прошу не только я. Надворный советник Кирилл Андреев сын ведет важное расследование. Он тоже хотел бы узнать ваше мнение по своему делу. А его юный брат Иван ищет, с кого бы написать портрет. Возможно, ваше сиятельство сделает ему такой заказ.

– Ну, о портрете после говорим, – отвечал князь. – Пока что изложите ваше дело.

Начало беседы не внушало оперативникам особых тревог. Видно было, что князь настроен на сугубо деловой, серьезный разговор.

Дружинин заговорил о своей проблеме. Мол, некие купцы поручили ему организовать проводку торговых судов в Стокгольм, Гетеборг и далее, в английский Портленд. Он не совсем уверен в точности морских карт, боится мелей и рифов, а потому и просит совета. Попутно Игорь словно между делом ввернул, что ведет свой род из орловских бояр.

Князь вначале держался довольно сухо, но потом разговорился. Он достал из шкафа карты Балтийского моря, расстелил их на столе и начал показывать Дружинину, как сам повел бы караван. Они немного поспорили о разных школах составления лоций – итальянской, к которой был приучен князь, и английской, знакомой Дружинину. Поговорили также о секстанах, о разных типах торговых судов. Видно было, что хозяин дома вполне поверил в познания своего гостя и признал в нем знатока морского дела.

Когда все советы были даны и маршрут до самого Портленда проложен по карте, князь вновь сел в кресло и произнес:

– Приятно видеть молодого человека, столь сведущего в навигацкой науке и взыскующего еще больших знаний. Да, это настоящее достижение покойного государя Петра. Тут надо воздать ему должное. Он не напрасно многих юношей за границу посылал.

– Совершенно согласен с вашим сиятельством, – отвечал Дружинин. – Наглядное свидетельство справедливости слов ваших – это мои товарищи, такие же дворяне, посланные за границу для обучения. Вот Углов Кирилл тоже многому научился в Англии, но только не в мореходном деле, а в сыскной науке. Оные познания ему весьма пригождаются.

– Но они не всегда могут выручить, – подхватил Углов мысль товарища словно эстафетную палочку. – Вот я, казалось бы, много чему научился у английских своих наставников, а распутать дело, которое мне поручила сама государыня, пока не могу.

– Сама Екатерина поручила? – заинтересовался Голицын. – И что за дело?

Углову только того и надо было. Он не стал дожидаться повторного приглашения и начал излагать историю расследования предполагаемого убийства императора Петра. Рассказ его занял порядочное время. Красивые стенные часы с фигурами солдат, движущимися на циферблате, показывали, что прошел целый час.

Князь не особо поразился сообщению Углова об отравлении императора Петра. Сперва он слушал Кирилла со снисходительным видом, потом явно увлекся. Надворный советник завершил свое повествование историей о том, как был проведен последний допрос графа Сен-Жермена.

– Значит, он вам сказал, что Бассевич знает людей, готовивших убийство императора Петра? – уточнил Голицын.

– Да, он якобы прочел это в душе голштинского советника, – подтвердил Углов.

– Эти люди принадлежат к числу придворных?

– Двое из таковых придворных, а один, очевидно, из раскольников будет.

– Очень интересно! – заключил князь, откинулся на спинку кресла, надолго задумался, затем произнес: – Что ж, это похоже на правду. Я знаю, по крайней мере, трех светских особ, которые могли желать смерти императора. Один – это князь Василий Долгоруков. Другой – достаточно близкий мне человек. Его имя я не стану называть, к тому же уверен, что он не стал бы готовить такое злодеяние. А третий – это всесильный временщик, светлейший князь Меншиков.

«Вот уж попал пальцем в небо! – подумал Углов. – А может, он нарочно нас от себя и своих друзей отводит?»

Вслух же Кирилл сказал: