– Варя… – Белокопытов вздохнул. – Она боялась за тебя. И сказала, что умрет, если тебя убьют. Она и правда тебя любит, не подумай чего… она сама мне сказала – еще до того, как ты влез в ее мозг. Разве ты этого не увидел? М-да… не увидел. Тебе еще многому нужно научиться. Ты как ребенок, получивший могучее оружие, но не знающий, как им управлять. Но это ничего. Я тебя научу. Понимаю, как все выглядит со стороны… но ты должен меня простить. Никто, кроме тебя, не смог бы его разоблачить, и никто бы не смог победить.

– Если бы не мама… – Я помотал головой и с неприязнью посмотрел на Белокопытова: – Вы подвергли ее жизнь опасности! И я вам никогда этого не прощу! Никогда!

– Я знаю. – Белокопытов посмотрел на елку, стоявшую в углу, и глаза его потеплели: – Хорошо, что Варя влюбилась в тебя. Я рад. Не оставляй ее, ладно? У меня нет и не было детей – кроме нее. Никого. Я всю жизнь один. Такой, как я, – всегда один. А тебе повезло. У тебя есть мама. И есть Варя. А я должен быть один, иначе… иначе я буду слишком уязвим.

Он помолчал, рассеянно взял в руки чашку с чаем, осмотрел ее, будто впервые увидел, и продолжил:

– Я скоро уеду. Совсем уеду. Дом я переоформил на Варю. Нужно начинать все сначала. С другим лицом, с другим именем. Не смотри на меня так удивленно – как думаешь, каким образом я продержался столько лет? Веков… Ты научишься. Я оставил тебе инструкцию, как и что делать. Ты разберешься. А мне уже пора. По нынешним документам мне много, очень много лет. Понимаешь? Слишком много. Это лишние вопросы, лишние проблемы. Теперь – все заново, с ноля. Каждые восемьдесят-девяносто лет.

– Так сколько вам лет на самом деле?!

– Я и сам уже не помню… – Белокопытов усмехнулся, отхлебнул из чашки. – Эта война идет давно. Очень давно. Сотни. Тысячи лет. Даже – миллионы. Такие, как мы, – ты, я… другие – следим за порядком. Чистим мир от дряни. Чистильщики. Когда-нибудь я снова появлюсь в твоей жизни. И ты поймешь, что это я, узнаешь меня. Я скажу тебе: «Привет, Чистильщик! Не заскучал без работы?!» – и это будет значить, что мне нужна твоя помощь. И знаю – ты мне не откажешь. А пока… мы прощаемся. И вот еще что… можете жить в моем доме, а если хотите – продайте его. Я туда уже не вернусь. Меня не ищите. Бесполезно. Сам вас найду. Ну что еще… вроде все сказал, что хотел. Позови Варю, я с ней попрощаюсь. И возьми вот это.

Белокопытов достал из кармана скрученные в трубку тетрадки – простые, школьные, общие тетради и положил передо мной на стол:

– Когда просмотришь, прочитаешь – уничтожь. Совсем уничтожь. Сожги. У тебя абсолютная память, и они тебе будут уже не нужны, а если попадут в чужие руки – могут навредить. Здесь вся моя жизнь. Откуда я пришел, кто я такой, чем жил эти годы. Вкратце, конечно. Без особых подробностей. Все описать невозможно. А еще – здесь все, что касается нас и наших возможностей. Имена изменены, некоторые события я тоже изменил – специально, на всякий случай. Эти люди живы, их потомки живы, потому… время еще не пришло. Не нужно слишком уж ворошить прошлое.

Белокопытов встал и пошел к двери. Я тоже поднялся. О чем еще говорить? Мне было грустно и светло. Все-таки я привык к старику, сроднился, наверное. И не в Варе дело, хотя и в ней – тоже. Ведь он ее отец. Ощущение было таким, будто я сейчас провожал какого-то своего родственника – далеко, в неизвестность… в командировку или на войну. Знаешь, что вернется, но… внутри бьется мысль: «Не навсегда ли уходит?!»

Честно сказать, мне не хотелось, чтобы Белокопытов уходил. Ей-ей, приятно знать, что за тобой всегда стоит некто, который не задумываясь всадит арбалетный болт в лоб твоему врагу. Прикроет спину. И просто научит жизни. Старший брат. Или… отец.

Мне так не хватает отца! И всегда его не хватало. И каждый раз, когда я привыкал к мысли, что он у меня есть, – Провидение снова его отбирало. Глупо, наверное, но так оно все и есть.

Прощай, отец… которого у меня нет и, наверное, никогда уже не будет.