Мама. Что удивительно – ничего не спросила, ничего не сказала, только смотрела перед собой, бледная, но вполне себе бодрая на вид. Уголки ее губ были опущены вниз, и это предвещало серьезный, очень серьезный разговор. И неприятный.
Варя. То ли спала, то ли притворялась – глаза закрыты, голову откинула назад, сопит себе в две дырочки. На удивление крепкие нервы. Ни истерики, ни слез – а ведь только недавно она фактически умирала. И знает это. Интересно, как теперь ее Бес будет действовать на окружающих. Теперь ее способности суккубы увеличатся многократно. Как это будет выглядеть – неизвестно.
Когда мы покидали Арену, на нас никто не обратил внимания, ведь я постарался, чтобы пожар разгорелся побыстрее – спасибо камину и деревянной облицовке комнат. Пропитанные лаком стены полыхнули так, что это сравнимо с тем, как если бы я тщательно и обильно полил их бензином. Так что пожар отвлек внимание свидетелей и позволил нам уехать безо всяких проблем.
Но все-таки на всякий случай я постарался нас переодеть – нашел целую гардеробную, заполненную всевозможным барахлом. Переоделся сам, дал плащи Варе и маме – прикрыть окровавленную одежду.
В коробку с деньгами уместились еще и три пистолета с запасными магазинами – один нашел в сейфе, два других забрал у мертвых охранников.
Оружие Игоря брать побрезговал. Ограничился тем, что вырвал из его головы арбалетный болт, а потом, на всякий случай, отпилил ему голову. Кинжалом. И это было самое неприятное дело за сегодняшний день.
Он был жив, Игорь. Шевелился, дергался, и я знал – если его оставить так, как есть – выживет. Восстановится до прежнего уровня. И тогда будет мстить.
Вообще-то нам и так будут мстить, в этом сомнений не было. Главный ушел, а значит, ничего еще не закончилось. Но теперь будет на одного врага поменьше, пусть даже у меня при воспоминании о том, что я сегодня сделал, к горлу подкатывает тошнота. Ну да, не каждый день отрезаешь людям головы. Или вырываешь сердца…
Когда мы въехали в город, Белокопытов посмотрел на меня, негромко спросил:
– Хочешь поговорить? Сейчас или потом?
– Потом, – решил я после недолгого раздумья. – Сейчас маму с Варей домой. Вас домой. И отдыхать.
– Хорошо. Завези вначале меня. Мне отлежаться нужно. Крепко досталось. Я все тебе расскажу, ничего не утаю.
– Надеюсь… хотя и верится с трудом. – Я с сомнением посмотрел на наставника, недоверчиво помотал головой: – Вы хоть когда-нибудь рассказывали
Белокопытов ничего не ответил, и тогда я спросил:
– Как думаете, с законом проблемы будут?
Белокопытов подумал, помолчал секунд десять:
– Нет. Думаю – не будет проблем с законом. Будут другие проблемы. Негодяй ушел. А раз он ушел – ничего не закончилось. Если бы ты мне помог… если бы успел… мы бы его завалили. А теперь – все сначала. Я давно его выслеживал. И почти получилось. Теперь он заляжет на дно. Хитер, осторожен, как… Бес. Ну а что касается закона… пожар все спишет. И трупы – все! Никому не нужно шумихи. Ну, сам представь – на территории, подведомственной некому УВД, – незаконные бои, на которых, ко всему прочему, еще и убивают. Замнут, спишут на пожар. Кстати, хорошее решение. Поджечь – и концы в воду.
Мы снова помолчали, потом Белокопытов вздохнул, невесело улыбнулся:
– Раз уж начали разговор… извини, что так вышло. Не думал, что пойдет такое обострение. Сам-то понял, почему так вышло?
– Они обнаружили, что я Альфа. Вот и все. У мамы потом спрошу – как ее вытащили. Скорее всего – позвонили, сказали, что со мной плохо, что нужно срочно поехать, сын при смерти. Вот она и повелась.