– Хэйзел…

– Что? Джубал, вас это не касается. Скажите лучше, вы хоть раз после этого видели того молодого человека? Он в самом деле воскрес, как кое-кто утверждает?

– Насколько мне известно, нет. Хотя совсем недавно я увидел кое-что и подумал… Хэйзел, я решил лечь на омоложение – сохранив свою теперешнюю внешность. И красный нос, и все остальное.

Хэйзел резко повернулась к Лазарусу:

– Это правда? Так можно сделать?

– Хэйзел, – ответила Морин, – я работаю в клинике недавно и пока только горшки выношу… хотя и надеюсь через сколько-нибудь лет стать младшим техником по омоложению. Но я вижу, что там делают. Клиент пишет заявление и указывает, какой видимый возраст он предпочитает. Это всего лишь внешний вид. Тут нет ничего сложного, и это легко поддерживать. Но обычно, если нет особых оговорок, мы выпускаем биологически зрелых молодых особей. Скажем, восемнадцати лет.

– Хуан Понсе де Леон![152] Вы хотите сказать, что я могу остаться сама собой… но при этом избавиться от утренних болей, и от артрита, и от тысячи остальных неудобств, которые происходят от слишком долгой жизни?

– Именно так.

– Хм… А как насчет того, на чем я сижу? Давно уж этим не пользовалась. И даже не особенно хотелось.

– Захочется, – вмешался Лазарус. – Если только ты не потребуешь в своем контракте, чтобы тебе обеспечили какой-нибудь ненормальный эндокринный баланс. Но, Хэйзел, есть множество мужчин, которые предпочитают иметь дело со старой, испытанной, надежной фирмой. Спроси Тамару.

– Хм… Ей-ей, я немного смущена – со мной такого не было уж не помню сколько лет. Ты говоришь, можно выбрать любой видимый возраст? И я могу стать… ну, средних лет? Чтобы волосы были натурального цвета, но с сединой? И чуть-чуть дряблый подбородок вместо вот этой индюшачьей бороды? И сиси, за которые мужчине будет приятно взяться? Та самая «старая, испытанная фирма», только еще не превратившаяся в развалины?

– Безусловно, – сказал Лазарус.

– Хэйзел, я могу прямо сейчас отвести вас в клинику, – предложила Морин. – Там в приемной всегда кто-нибудь есть. Обсудим ваш контракт. Решим, чего вы хотите и когда. Можем даже устроить вам сегодня же общее обследование и назначить дату поступления в клинику.

– Хм… Да, я согласна. Только попозже – несколько моих друзей записались на предварительные заседания Общества творческих анахронизмов.

– И кроме того, – добавил Джубал, – им понадобится некоторое время, чтобы проверить вашу кредитоспособность – посмотреть, сколько они смогут из вас выкачать. Лейф наверняка уже дал Афине какой-нибудь тайный сигнал начать рентгеновское просвечивание вашей сумочки.

– Ничего подобного, – возразила Хильда. – Это я сделала. Хэйзел, мы не навязываемся со своими предложениями, мы даем клиентам уговорить себя самим. С этой сделки получит один процент Морин. Не Лазарус.

– Это не имеет значения, – заметил Джейкоб. – Эй! Официант! Сюда, пожалуйста! Мы, Лонги, всегда сваливаем добычу в одну кучу, а Дити говорит нам, сколько у нас есть и сколько мы можем потратить, но не кто сколько добыл.

– Джейкоб, здесь важен принцип. Делать деньги – это игра. Этого клиента подцепила Морин.

– Этот клиент сам себя подцепил, Хильда, – вставила Хэйзел Стоун. – Мне не доставляет никакого удовольствия просыпаться с головокружением. Джубал, вы действительно решились?

– Окончательно и бесповоротно.