— С моими родителями… Вы с ума сошли!

— Зачастую это оптимальный выход из положения. Пока наши подопечные — молодые матери-одиночки вроде вас — становятся на ноги, им помогают бабушки и дедушки.

— Да вы ни хрена не поняли!

— Да, вероятно, у вас с ними сложные отношения, но они…

Вскакиваю на ноги, стул с грохотом падает на пол.

— А у меня вы спросили? Я что, вообще ничего не решаю?

— Сара, сядьте. Прошу вас. — Я стою. — Естественно, мы выслушаем ваше мнение, однако окончательное решение будет принимать Совет по правам ребенка вместе с Городским комитетом по правам ребенка. Прежде всего мы должны подумать о Луизе.

— Я не могу здесь оставаться. Не хочу их видеть. Если вы собираетесь меня арестовать, давайте. Я лучше в камере пересижу, чем здесь.

— Мы не хотим сажать вас в тюрьму. Вы были задержаны за нападение на констебля Мак-Доннелла, и теперь мы ищем для вас подходящее место жительства, исходя из предположения, что домой вы не хотите.

— Не хочу. Лучше сразу удавиться. — Тут инспекторша смотрит на меня, и я понимаю: чего-чего, а такого при социальных работниках говорить нельзя. — Нет, я не серьезно, — тараторю я. — Я не собираюсь кончать с собой.

— Пусть поживет у меня. Я за ней присмотрю.

— Миссис Доусон, я не уверена…

— Она никуда не денется, не убежит — без ребенка. Ей нужно жить в тепле и чистоте, нужно хорошее домашнее питание. Я умею ладить с подростками. Достаточно их вырастила.

— Дело не в этом. Отец ребенка…

— А что отец ребенка?

— Ваш правнук, Адам Доусон. Папа Луизы.

Видно, что Вэл с трудом подавляет взрыв хохота. Лицо у нее перекашивается, она выдавливает:

— Адам? Да что вы го…

Но тут она смотрит на меня. Я делаю круглые глаза и отчаянно киваю.

Она поднимает бровь и говорит: