— Докладывай, — приказал Эйрих десятнику Бурдигану.

Это человек Саварика, по происхождению франк. Он вызвался добровольцем, скорее всего, с целью выслужиться.

«И у него отлично получается», — подумал Эйрих.

— Троих насмерть убило камнями, — сообщил Бурдиган. — Одного насмерть залило горящим маслом, а один загорелся при розжиге кувшина.

Из двух десятков вышли какие-то несерьёзные потери. Эйрих ожидал, что они потеряют примерно половину. Возможно, хорошо повлияло то, что римляне не могли стрелять по ним всю дорогу до врат. Дымы — это решающее преимущество, которое Эйрих внёс в список обязательных средств на любые случаи жизни.

— Подойдёшь к Хрисанфу, пусть запишет имена погибших и их родичей, что остались в деревне, — велел франку Эйрих. — Положенная им доля с выкупа будет передана родичам по возвращении.

От префекта города Эйрих услышал новое для себя слово — «контрибуция». Ещё один способ, как можно мягко назвать грабёж и вымогательство.

Участникам поджога он разрешил сегодня пить вино в память о погибших и спать завтра до обеда, они заслужили, а остальные воины вынуждены были засыпать под смех и веселье триумфаторов. Эйрих засыпал с приятными мыслями о завтрашнем дне.

Проснувшись утром в благодушном настроении, претор позавтракал, проверил состояние Инцитата, вычесал ему гриву и помыл принесённой с реки водой, после чего приступил к тренировкам с учебными версиями илда и сабли.

Тяжёлый «антикольчужный» меч давался трудно, мощи в руках всё ещё не доставало, а вот с саблей он почти восстановил предыдущие навыки. Партнёром по тренировке выступал Отгер, младший брат тысячника Аравига. Учебная спата уверенно пасовала более быстрой учебной сабле, даже более тяжёлой, чем боевая. Но это не Отгер был плох с мечом, он в этом деле даже в чём-то превосходил самого Аравига, а просто сабля была более совершенным оружием для боя клинок на клинок. Удары быстрее, раны страшнее, утомляемость меньше. А ещё загнутый клинок менее предсказуем в движении, что отлично знал Эйрих ещё по прошлой жизни.

— Хорошо порубились, — улыбнулся Эйрих, когда понял, что достаточно устал.

Отгер уже давно готов был упасть и лежать до конца дня, но не мог «уронить достоинство», поэтому бился отчаянно, в полную силу, что ещё больше его изматывало.

— На сегодня достаточно, — похлопал его по плечу Эйрих. — Тренируйся усердно и станешь великим воителем.

Громко заявлять о том, что сабля — это просто более совершенное оружие, чем тяжёлая спата, он не стал. Пусть воины, внимательно наблюдавшие за ходом тренировки, сами делают выводы.

— Спасибо за науку, ух, претор… — ответил запыхавшийся Отгер. — Век не забуду…

На этот раз, римляне решили нарушить Эйриху не завтрак, а ужин. Он уже было начал беспокоиться и собирался планировать поджог вторых городских врат, но римляне что-то надумали. Помощи им ждать неоткуда, они знают уже, что Сар разбит, бежал в Равенну и сил, способных изгнать остготов от стен Патавия в ближайшее время на горизонте никто не увидит. А ещё Эйрих однозначно заявил — будет штурм и надеяться больше не на что.

Префект города снова был в мрачном состоянии недосыпа и перенесённых душевных метаний.

— Говори свои условия, претор Эйрих Ларг, — произнёс он вместо приветствия.

— Штурм не состоится только при исполнении следующих условий: вы выплатите контрибуцию в тысячу фунтов золота, пять тысяч фунтов серебра, пятьсот футов чистого пергамента, тысячу шелковых туник, тысячу кольчужных броней, тысячу шлемов, тысячу мечей, тысячу копий, а также тысячу щитов. Вдобавок к этому вы освободите всех рабов, коих держите в городе. Если узнаю, что вы освободили не всех — ультиматум буду считать неисполненным. Вот список требуемого, чтобы вы ничего не напутали.

Эйрих передал Атавульфу, как самому молодому из своих тысячников, пергамент с ультиматумом, а тот подъехал к римлянам.