На самом деле, ему просто не до каких-то там малозначительных родов, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, поэтому он разом приобрёл десятилетнюю дань, получил снаряжение для своих воинов, коих у него много, а заодно освободил немного места для кочевий. В любой иной ситуации Руа бы ни за что не согласился на такое, овец можно стричь ежегодно, но сейчас сама судьба создала большую возможность освободиться. Какие-то другие роды, более богатые и многочисленные, рейкс гуннов бы не отпустил, а вот их…
Гелимер считал великим счастьем, что гуннский рейкс согласился. Сам бы он, будь на его месте? Тоже бы согласился, ведь в степи грядёт большая свара, а на это нужны большие деньги и большие отряды. Деньги можно получить грабежом, но тогда придётся отвлекать много воинов, что небезопасно, а тут три рода сами готовы отдать всё, что у них есть.
Но это, как оказалось, меньшая из проблем. Большая проблема заключалась в родичах, живущих не по заветам предков. Они собрали какой-то сенат, заседают каждый день, бранятся, ссорятся…
Зевта, конечно, объяснил то, что мог, но старейшина Гелимер всё равно не до конца понимал не только причин, но и порядка всего происходящего.
— Мы воздержимся от грядущего голосования, — сообщил сенатор Куруфин.
Этого почтенного Гелимер тоже знал, но виделись они лишь несколько раз, на ярмарках, ещё по ту сторону Дуная. Ничего значительного о Куруфине он припомнить не мог, разве что он взял жену из квадов, а потом у остготов с квадами началась вражда.
Ах, да, вождь Зевта сетовал недавно, что Куруфин создаёт ему головную боль и эта боль как-то связана с отрядом гуннских наёмников. В подробности Зевта не вдавался, явно, не желая обсуждать свои проблемы с посторонними.
— Воля ваша, — равнодушно стукнул посохом по полу Торисмуд. — Почтенный Гелимер, можешь ли ты гарантировать, что вы в полной мере придерживаетесь веры в господа бога нашего?
— Клянусь, — горячо заверил его тот. — Поганое язычество давно в прошлом!
— С чего мы должны ему верить? — выкрикнул старейшина Грэма из Красной фракции. — Он же из жрецов, я точно помню!
— Рот закрой… — положил ему на плечо руку старейшина Дропаней, лидер Красной фракции. —… и до конца заседания не открывай.
Гелимер вообще не припомнит случая, чтобы старейшины могли себе позволить так друг с другом обращаться. Это ведь может вылиться во вражду между родами, кровопролитие и хаос… Но Грэма лишь кивнул, опустив голову. Значит ли это, что он признаёт верховенство Дропанея?
Старейшина покорённого остготского рода недоумевал, вглядываясь в такие знакомые лица из прошлого. Постаревшие, поседевшие, морщинистые, но такие живые сейчас, будто нашли где-то в лесу ручей живой воды.
— Сколько у вас воинов⁈ — раздражённо спросил Сигумир Беззубый.
— В моём роду двести пять мужей ходили под гуннскими стягами, — ответил Гелимер. — У почтенного Аммана сто семьдесят семь мужей, а у почтенного Угула девяносто три мужа. Но у нас есть много юношей, готовых взять в руки оружие по первой нужде!
— Но у них же нет ничего! — выкрикнул старейшина Альбвин из Чёрной фракции.
— Это дело наживное, — пренебрежительно махнул рукой старейшина Дропаней. — Главное — это люди.
— И мы так просто дадим им сенаторские места⁈ — не унимался Альбвин.
— А ты как своё получил? — усмехнулся Дропаней.
Альбвин не нашёл, чем ответить. Гелимер знал, что с учреждения Сената остготские роды присоединялись к нему постепенно, на обычных условиях. Зевта утверждает, что разницы никакой нет, причин не брать новые роды в Сенат у сенаторов нет, поэтому повоют и поругаются, как любят, а потом вынесут одобрительное решение.