Естественно, сейчас что-то объяснять франку бесполезно, потому что большую часть он просто не поймёт, но ещё хуже будет, если поймёт неправильно. Когда настанет нужное время, Эйрих изберёт новых перспективных тысячников и начнёт учить их, как контролировать ход боя и применять различные хитрости.
— Но всё же? — спросил франк.
— Фланги, — произнёс Эйрих, прожевав мясо и вытерев жир с губ левым рукавом. — Сар хотел закончить всё пробоем нашего боевого порядка по центру, это могло сработать, не предвидь я подобное. Но тысячи Браны и Хродегера не вступили в бой, двигаясь далеко на флангах. Когда настал нужный момент, то есть разжигание дымовой травы, эти две тысячи, пока остальные сдерживают римлян, обогнули их построение и ударили в не защищённые никем фланги. Уловка простая, но сработала. Можно было бы, конечно, спланировать всё так, чтобы Брана и Хродегер ударили прямо в тыл, но я счёл это слишком сложным и опасным, потому что кавалерия комитатского легиона была в резерве.
— О, вот оно как… — под впечатлением Саварик даже перестал резать баранье бедро ножом. — Я бы никогда до такого не догадался.
— Если не научишься, так и проходишь сотником, — усмехнулся Эйрих. — Думай о подлых уловках на поле боя всё свободное время: пока седлаешь коня, пока ешь, пока справляешь нужду — тогда выйдет из тебя толк.
Остготы, преимущественно, прямые люди, подлости не любят и не прощают, потому к приёмам и уловкам Эйриха относятся настороженно и неодобрительно. К счастью, он уже «перерос» тот период, когда это могло на что-то повлиять, потому что его победы говорят за него. Никто из воинов, пребывая в трезвом уме и светлой памяти, не скажет, что вандалы были побеждены подло или что гунны проиграли как-то неправильно. Не одобрять они могут сколько угодно, но в своём войске он единовластный повелитель, поэтому никто напрямую лезть в его дела не будет и даже не сможет. Те, кто может влиять на него, Сенат и консулы, полностью удовлетворены его действиями, поэтому с их стороны он неприятностей не ждёт, а остальные могут сколько душе угодно роптать и переговариваться о «неправедности» побед Эйриха.
— Я буду думать, — твёрдым тоном пообещал франк. — Пусть это не очень правильно, наши вожди такого бы не одобрили, но если это дарует победы…
— Не только это, — вздохнул Эйрих. — Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз.
Нужно дождаться, пока тяжелораненые оклемаются или умрут, а легкораненые смогут держать оружие, после чего начинать движение дальше на запад. Эйриху не хотелось иметь никаких дел с Аларихом, тот ему сильно не нравится, потому что делает то, что собирается делать Эйрих, но объективная необходимость во взаимодействии с этим вестготом присутствует. Вместе и римлян бить легче…
«… а дальше только Тенгри знает, как всё будет».
—… просим принять наши роды в вашу общность, — закончил свой спич старейшина Гелимер.
Седовласый мужчина пятидесяти пяти зим был одет в самое дорогое, что у него было: в серые хлопковые штаны, купленные у маркоманнских торговцев, красную тунику, вышитую серебром, а также в короткий плащ из волчьей шкуры. В руках он держал посох, лишённый языческих атрибутов, хотя все знали, что в далёком прошлом он учился у жреца Вотана и даже был посвящён в таинства. Этого благочестивые ариане ему никогда не забудут.
— Твоё прошение услышано, почтенный Гелимер, — благосклонно кивнул ему старший сенатор Торисмуд. — Уважаемые сенаторы, начинаем прения.
— Это предатели! — гневно выкрикнул Сигумир Беззубый. — Остались под пятой проклятых гуннов! У-у-у, подлые соглашатели!!!
— Почему мы должны принимать кого попало в наше благословенное сообщество? — задал вопрос старейшина Хродхажан из Чёрной фракции. — Где они были, когда мы прозябали тут от холода и голода?
— А я считаю, что свежая кровь не повредит, — высказался старейшина Одила из Красной фракции. — Новые сенаторы — новые мнения.
Гелимер не до конца понимал, что именно сейчас происходит, ему толком ничего не объяснили, в течение двух дней организовав слушание в Сенате. Похлопотал вождь Зевта, сын Байргана, которого старейшина Гелимер знал ещё юнцом, ходившим свататься к его двоюродной племяннице Тиудигото. Люди они не чужие, поэтому контакт с Зевтой наладить удалось быстро, без лишних обсуждений и споров.
Род Лофов не успел переправиться через Дунай, уж больно далеко находились, поэтому гуннский вождь поставил Гелимера перед выбором: либо поток и разорение, либо он признаёт над собой власть рейкса Улдина. Выбора, на самом деле, не было, ведь мало кто решится из гордости выбрать смерть…
А теперь, когда Зевта сильно помог рейксу Руа взять власть, отношение к остготам смягчилось и Гелимер, подговорив старейшин Аммана и Угула, руководящих родами Гариннанов и Ауканов, подал прошение рейксу. Просто так Руа их отпускать не хотел, но удалось договориться: они отдали ему всё золото и серебро, что у них было, а также всё имеющееся оружие и брони — только при таком условии, бедными и беззащитными, Руа согласился их отпустить. И сдержал своё слово.