Книги

Чертовы котята

22
18
20
22
24
26
28
30

— Охотно верю, просто я уже наелся, спасибо. Помнишь, я говорил тебе, что представляет для человека самую большую опасность?

— Сам человек, его заблуждения и предрассудки, — повторила я фразу, которую мы на занятиях часто твердили хором, заучивая наизусть.

— Больше ничего не помнишь?

— Нет, только что «сам человек» и что-то дальше в том же духе. Наверное, ты почерпнул эту сентенцию из какой-нибудь восточной философии.

Майк снова улыбнулся мне, словно ребенку, который настойчиво требует шоколадку, хотя взрослые подробно объяснили ему, почему сейчас ее нельзя получить.

— Да, ты хорошо усвоила то, чему я учил вас. У тебя всегда была светлая голова. Надеюсь, ты сможешь применить свои знания в жизни, сумеешь правильно провести встречу с отцом и защитить от него своих близких.

Подошла Моника и спросила, все ли понравилось. Я попросила ее присесть к нам и рассказать Майку, откуда ресторан берет продукты и как гарантирует экологическую чистоту своих блюд. Наверное, Моника поняла, что я просто не хочу больше оставаться с Майком вдвоем. Потом я оплатила счет, мы вышли. Майк спросил, по дороге ли нам, я уже была готова соврать, что мне в другую сторону, но в последний момент передумала и сказала правду. Мы решили прогуляться. Стоял теплый вечер, солнце почти зашло, но город еще не погрузился в темноту. Мы шли по направлению к площади Хиеталахти.

— А ты не хочешь взять инициативу в свои руки и сделать первый шаг? — вдруг спросил Майк, остановившись на светофоре. — Найди своего отца сама.

— Зачем? Я вообще не хочу его видеть.

— Я понимаю, но ведь вам в любом случае придется встретиться. Так не лучше ли самой решить, как, когда и где это произойдет? Я называю это тактикой действия на опережение.

Мы шли по набережной в сторону гостиницы «Торни». В зале «Ностури» проходил какой-то концерт, на ступеньках сидели парни в толстовках и дымили сигаретами. Из открытых дверей доносились звуки «тяжелой» музыки. Может, рассказать Майку про Давида? Очень хотелось поделиться, но здравый смысл советовал держать язык за зубами. Чем меньше народу знает о тайне, тем лучше. Кажется, это соответствовало философии самого Майка.

Повернув на перекрестке, мы направились на север, а затем на восток в сторону Бульвара. И тут я увидела, что навстречу бежит Транков в белом спортивном костюме, еще не забрызганном грязью. Я выразительно взглянула на него, пытаясь дать понять, чтобы бежал своей дорогой, не здороваясь, но он не понял или не захотел понять и остановился. В синих глазах полыхала ярость. Сначала я подумала, что он злится, увидев меня с другим мужчиной, но тут он произнес:

— Угадай, кого Гезолиан собирается пригласить на свадьбу? Паскевича! Список гостей, который он передал Юлии, лежит у Уско в кабинете.

Юрий говорил по-английски, на финском языке он объяснялся не очень хорошо. Майк и не шелохнулся, но я знала, что он запоминает каждое слово.

— Странно. Я и не знала, что они друзья. Майк, это Юрий Транков, художник. Майк Вирту — основатель Академии частной охраны.

Мужчины пожали друг другу руки, и Юрий побежал дальше.

— Кто такой Паскевич? — через несколько шагов спросил Майк. — И почему этот молодой художник вдруг так занервничал, узнав о его визите?

— Его отец. Они не слишком ладят.

Я не добавила, что, если Паскевич и в самом деле приедет, мне тоже мало не покажется. Оба раза я представала перед ним замаскированной, но все же существовал риск, что он меня узнает.

Мы подошли к двери моего подъезда.