— Ну, я… я просто вышла прогуляться, Долли. Этот дом… В нем теперь так страшно. Я почти не сплю с тех пор, к-как…
— Проклятье, это все не важно. Просто расскажи мне, что произошло.
— Эта машина. Она стояла на углу. Прямо там, где они — кем бы они ни были — могли бы следить за домом. И как только я подошла к машине, они включили фары. Я проходила мимо, а они завелись… т-то есть машина завелась. Она развернулась и поехала за мной. Я прошла пять или шесть кварталов, и машина следовала за мной, пока я не повернула обратно.
— Ну? — поторопил я ее.
— Ну… — Мона посмотрела на меня с таким видом, словно я уже должен был в ужасе закрутить сальто. — Ну, потом я снова вышла гулять, вчера вечером, и та машина опять меня ждала. Теперь они уже были на другой стороне улицы и не включали фары, а я… я пошла очень быстро, поэтому не слышала, как они завелись. Но уже через квартал…
— Да, конечно, — сказал я. — Ну конечно. И машина опять следовала за тобой до угла?
— Да. То есть нет, не совсем. Понимаешь, там проезжало несколько машин и…
— Понятно, — перебил я ее.
Как же я хотел ей вмазать! Она чертовски испугала меня — приперлась к магазину, где Стейплз мог ее увидеть!
— Ты хоть уверена, что это та же самая машина? Кстати, что за машина-то?
— Я… я н-не знаю. Я н-не разбираюсь в машинах. Думаю, это была та же самая.
— Думаешь, да? А ты хоть знаешь, сколько таких машин на дороге? Не знаешь? Так я тебе скажу. Миллионов, наверно, восемь!
— Значит, ты думаешь, это н-не?..
Я тряхнул головой и ничего не ответил — во избежание. Мона уловила мой настрой и тоже заткнулась.
Дура. Это же какой дурой надо быть, а? Мало того что она оказалась шлюхой, так при этом еще и дурой.
В той части города немало студентов. Один из них — или просто какой-то парень — попытался ее подцепить. Он видит, что хорошенькая девчонка гуляет одна поздно вечером, и едет за ней, думая, что она даст ему от ворот поворот. А ведь ему только и нужно было что сказать: «Так как насчет этого, пупсик?» — и, может, она тут же прыгнула бы к нему в машину. Но он этого не знал, вот и…
В общем, как-то так дело и было. Так или иначе. Конечно же, Мона чертовски переволновалась — она ведь и так напугана, терзается совестью, да еще ей приходится жить в доме, где произошло такое. И все же ей не стоило так себя вести. Она поступила чертовски глупо.
Я отъезжал все дальше от города и старался успокоиться. Постепенно мне становилось ее жалко, и я подумал: не стоит винить ее в том, что она потеряла голову. Случившееся потрясло бы любого, окажись кто на ее месте. Даже меня — а уж я-то привык держать удар.
Я снова заговорил, стараясь быть с ней поласковее. Объяснил ей, что произошло и что ей совершенно нечего бояться. Сперва она не могла мне поверить. Она была настолько не в себе, что не верила правде, даже когда правду подсовывали ей под самый нос. И доказывали, что это правда. Но я продолжал говорить, и в конце концов она поверила.
К этому времени мы уже оказались за городом. Я свернул с большой дороги и припарковался. Мона слегка наклонилась ко мне, застенчиво улыбаясь. Я обнял ее. Ее пальто было совсем изношенным, а под ним только халат. Я чувствовал ее тело, его тепло и мягкость.