По моей команде толкни его как можно сильнее. Поняла?

Да поняла я, поняла. Ты что, за дуру меня держишь?

Нет. Только по моей команде. Ясно? Мы обретем личины демонов, и даже сами демоны нас не узнают. И у нас будет вся их физическая мощь. Эффект будет недолгим, но нам хватит и этого времени, чтобы выскользнуть через врата.

Исполинский жукообразный флайер приземлился у мельницы. Пара демонов, один в желтую полоску, а другой в черную, выскочили из здания и подбежали встретить новоприбывших. Фюзеляж флайера был всего лишь вполовину меньше самой мельницы. Низкий, удлиненный, лоснящийся. Крылья сложились и убрались в панцирь. Рев, исходивший от машины, понемногу стих, наружу выбралась небольшая группа немало перепуганных, дрожащих в своей грубой одежде туристов-павулианцев. Их сопровождали, ухмыляясь и перебрасываясь шуточками, демоны-гиды.

Павулианцы носили одежду — и это явственно отличало их от всех узников Ада. В Аду все пытаемые были полностью обнажены. Всякий, кто пытался прикрыть наготу, получал лишь дополнительное взыскание за то, что посмел приписать себе хоть какую-то степень контроля за своими муками. Восьмерка павулианцев, высадившихся из флайера, отличалась от обреченных вокруг и еще в одном отношении: их тела были целы, не носили никаких видимых следов травм или пыток, на них не было воспаленных ран или отметин болезни. Павулианские туристы выглядели хорошо откормленными, и полагалось им вроде как быть довольными, но даже с такого расстояния Прин без труда различал сквозившее в их движениях отчаяние и на лицах — явственное облегчение от того, что наконец приходит час покинуть обитель зла. Но некоторым это чувство могло принести и ложную надежду. Для них предупредительный экскурсионный тур по Преисподней, программа которого была разработана с целью вернуть туристам полноту здоровых ощущений обычного бытия, только начинался. Для них это было лишь преддверие Ада, первая гнусная уловка в бесконечном ряду обманных уловок, потому что они не покинут Преисподнюю, но останутся здесь навеки и претерпят такие же муки.

Насколько помнил Прин, утверждение это относилось по крайней мере к одному туристу. Оставшиеся члены группы будут столь глубоко поражены тем, что довелось им повидать в Аду, и так очевидно беспомощны перед безжалостными, хищными, неумолимыми демонами охраны, что в скором времени соберутся вместе там, в базовой Реальности, точно связанные одной нитью, чтобы обсудить с такими же пришибленными и униженными пережитым ужасом товарищами детали путешествия и завязать странную, извращенную дружбу — какой бы пропастью ни были разделены их подлинные личности, жизненные обстоятельства и биографии. Знать, что один из них, временный знакомый, спутник и даже приятель, никогда не вернется назад, означало располагать наиболее весомым свидетельством всего пережитого. Многим удавалось мало-помалу убедить себя, что несчастливцы, виденные на той жуткой экскурсии, относятся совсем к другому сорту существ (тем более что разрушение личности узников в некоторых случаях заходило так далеко, что их трудно было отличить даже не от недоразвитых павулианцев, а от обыкновенных животных). Но увидеть одного из попутчиков своей группы перед лицом его самых страшных кошмаров, обреченного на вечные муки в то самое мгновение, как он собирался вернуться к своей обычной жизни в реальном мире, — о, это было незабываемо. Моральный урок — конечная цель тура — запечатлевался в сознании так, что его оттуда ничем нельзя было стереть.

Они готовы пройти через портал, любимая. Нам пора. Прин осмотрелся и с беспокойством обнаружил, что один из пожирателей подкрался совсем близко.

Он рассчитывал подойти к мельнице поближе перед тем, как начать превращение, но выхода не было.

Толкни шип вот в эту сторону, дорогая. Чей, сейчас.

И ты все еще пытаешься меня убедить... Но я прозреваю беспощадную истину, стоящую за лживой надеждой.

Чей, у нас нет времени! Я не могу сделать это за тебя, эта штука среагирует только на прикосновение носителя! Толкни этот чертов шип!

Я не могу. Я лучше нажму на него, ладно? Смотри. Она вздрогнула от боли: шип вошел глубже в шею, а другой конец оцарапал кончик хоботопальца.

Прин задержал дыхание. Он досадовал, что оно стало таким частым и громким... но пожиратель был уже рядом, его массивная башка повернулась в их сторону, жуткие глазки заходили туда-сюда, взгляд побродил по кошмарной местности и начал фокусироваться на них...

Вот дерьмо!!! Ладно...

Прин перевел шип в нужное положение, активируя последовательность команд контрабандного кода, символизируемых им. В то же мгновение он превратился в одного из ухмыляющихся демонов — да не в кого попало, а в представителя самой крупной и устрашающей их разновидности, гигантского шестиногого хищника, в базовой Реальности давно уже вымершего. Хобота у зверя не было, но передние конечности, заканчивавшиеся набором ловких пальцев в форме трилистника, оказались более чем вдвое длиннее его. Рационализированные протоколы Адского мироустройства тут же пропорционально подверстали унизанную телами рогатку под его физические размеры, и он взвалил ее на широкую желто-зеленую полосатую спину, как некое великанское оружие. Чей, внезапно показавшаяся очень маленькой, пряталась за его ногой. От страха она обмочилась, обделалась и свернулась в тугой комочек. Он поднял ее передней конечностью, как это многократно делали на его глазах демоны, и, огласив округу жутким воплем, скинул рогатку со спины. Та завалилась на одну сторону и раскололась, тела и останки градом посыпались оземь. Раздался чей-то жалобный писк: одна из тележек, перевозивших тела, оказалась как раз на пути рогатки, и полетевшие наземь тела опрокинули грубую фуру; падая, рогатка проткнула одним из своих кольев ногу павулианца, тащившего тележку, и пригвоздила несчастное создание к земле. Пожиратель костей, подозрительно зыркавший в их сторону за миг до трансформации, попятился, его уши встали торчком, а все тело изогнулось в позе, выражавшей что-то среднее между удивлением и ужасом. Прин оскалился, и тварь отступила еще на полшага. Напарники пожирателя тоже остановились и теперь молча наблюдали за происходящим. У них было два варианта действий — либо подождать и посмотреть, как обернется дело, чтобы потом присоединиться к пиршеству победителя, бравируя мнимой храбростью (оставь и мне кое-что!), или же сделать вид, что к ним это не имеет никакого отношения. Прин тряхнул Чей, которая окончательно впала в беспамятство, и проревел, указывая на нее пожирателю:

— Она моя, я ее первый нашел!

Пожиратель моргнул, потом огляделся кругом, проверяя, чем заняты остальные члены отряда. Никто, конечно же, не проявлял особого желания присоединиться к нему и усмирить незваного пришельца. Тварь опустила морду и нерешительно поскребла землю лапой, втянув когти.

— Ну так забирай, — недовольно проворчало существо, но в его голосе не было уверенности. — Мы ее тебе дарим. У нас и так полно таких, всяких.

Тварь передернула плечами, опустила морду еще ниже, притворяясь, что обнюхивает расчищенный лапой клочок земли. По всей вероятности, дальше тянуть сцену смысла не было.

Прин снова оскалился, прижал Чей к брюху и направился вниз по склону холма, мимо скелетов, с которых уже отпало мясо, и увешанных ломтями гниющей плоти кольев. Он прошлепал по темному кровяному потоку и выбрался на берег, срезав путь к мельнице по диагонали. Прилетевшие в жукофлайере туристы уже зашли внутрь. Жук уже закрыл утробу и убрал крылья. Прин прошел достаточно близко, чтобы заметить суетившихся в фасеточных глазах демонов. Пилоты, наверное, подумал он, управляют куском кода, который с равным успехом может держаться в воздухе за счет заколдованного оперения или магической наковальни.