Нахмурившись, Яна еще раз внимательно посмотрела на фото. Некоторое время она рассматривала обрыв своей обыденной реальности, будто отрезанный ножом, потом задумчиво-философски подняла обе брови.

— Похоже на то, — нехотя признала она, выключая мобильник, батарея которого была уже наполовину пустой. — Дурь, конечно, полная. Но вполне себе правдоподобная вер… гипотеза. Тогда эти… молнии — это был переход. Когда нашу «марку»… — она помедлила, — вырывали. А удар, от которого сорвало ось у автобуса… и заглох мотор — это, наверное, «вклеивание». Потом, твари. И сотовой связи нет.

— Сигнал пропал сразу после грозы. Я пыталась позвонить маме, — голос студентки дрогнул, но она сделала над собой усилие и не расплакалась. — Брат мог приехать и забрать меня на машине. У него «Лада»… Яна, что нам теперь делать? Если с нами правда это случилось… Ведь другого объяснения нет! Ты же видела этих тварей! Что нам теперь делать? Что…?

— Да тихо ты! Тихо!

Студентка зажала себе рот рукой. Яна привстала с ножом в руке, сразу почувствовав всю тяжесть прошлого дня в каждой ноющей мышце и кости.

Звук, который заставил девушек мигом вспомнить все, произошедшее с ними на краю подсолнухового поля, шел со двора.

— Быстро! Свеча!

Перед тем, как расположиться на ночь в подвале, Яна как могла замаскировала крышку люка, ведущего в подвал. Едва ли сверху можно было увидеть свет, исходивший из-под земли.

Но можно было учуять запах дыма.

Тяжелые, но быстрые шаги, словно кто-то, как ищейка, бегал недалеко от подвала, дробно раздавались по земле. Яна сама затушила свечу пальцами, боясь, что фуканье будет услышано снаружи. Вика замерла под своим тряпьем, не отнимая рук ото рта. Она, как и Яна, боялась сделать лишний вдох.

Они не знали, сколько так просидели в темноте. Кто бы ни рыскал во дворе, уже давно ушел, а две молодые женщины под землей смогли перевести дыхание только спустя очень долгое время. Чиркнув зажигалкой, Яна снова зажгла свечу. Поймав стеклянный взгляд студентки, качнула головой.

— Без света еще страшнее. Поставим ее у стены, заслоним тазом. Вроде как ночник.

Вика, наконец, отняла руки ото рта. Но это было единственным движением, которое она себе позволила. Скованная ужасом, девушка до сих пор боялась шевельнуться.

— Они ушли, — поняла ее состояние Яна, отставляя свечку за древний таз с дырявым боком. — Не тискай так конечности. Покусы свои растревожишь.

Упоминание о ране заставило студентку отчасти прийти в себя. Дрожащими пальцами она потрогала пострадавшую руку.

— Она уже не кровит. И не болит совсем. Это… странно?

— Странно, — согласилась Яна, стараясь поудобнее улечься на неровном матраце, который вонял сыростью и кислой тряпкой. — Завтра посмотрим, что там у тебя под перевязкой. Если не тревожит — нет смысла дергать ее сейчас. Все равно обрабатывать нечем.

Она прикрыла глаза. Несмотря на пережитое, непривычная для ее полусидячего образа жизни усталость почти сразу взяла свое. Едва коснувшись головой тряпья, Яна начала проваливаться в сон.

Однако, Вике, похоже, не спалось. Несмотря на то, что будущая учительница тоже прилегла, сон к ней не шел. Она лежала молча, и не ворочалась. Но когда Яна совсем уже было погрузилась в небытие, студентка решилась еще раз подать голос.

— Ты… прости пожалуйста. Но ведь мы так и не решили, что делать дальше. Мы же… не можем сидеть вечно в этом подвале.