Я лишаюсь своего оружия — оно попросту выскальзывает из пальцев — оказываюсь вжата грудью в стену дома рядом с дверью и пытаюсь быстро оторвать шершавую руку от своего лица, потому что Виктор сдвинул ее выше и полностью перекрыл мне дыхание.
— Вот так, да-а… Двигайся… — он стонет мне на ухо, а я чувствую, как вялая эрекция прижимается к моей заднице.
Боже, это настолько абсурдно, что мне хочется смеяться.
Скорее всего это что-то от накатывающей истерики, но я правда не могу сдержаться, когда Виктор двигает бедрами и обещает мне аж целых три оргазма.
Когда отчаяние почти подступает к горлу, когда я чувствую на животе касания мерзких пальцев, когда мне в очередной раз не удается укусить моего бывшего — все прекращается.
Вот так в одну секунду я перестаю чувствовать на себе вес чужого тела, застегиваю джинсы — Виктору удалось расправиться лишь с пуговицей — и оборачиваюсь, чтобы в следующий момент увидеть, как устрашающего размера кулак впечатывается в лицо, куда я до навязчивого сигнала в голове хочу плюнуть.
И желательно несколько раз.
Глава шестьдесят восьмая. Матвей
Все опять пошло через жопу.
Меня, если честно, это уже не удивляет. Сразу надо было предположить, что все пойдет мимо плана, потому что… А когда вообще все было по-другому?
Адреналин мгновенно подскакивает, когда я вижу мою маленькую Вредину в руках этого ублюдка.
Еще в первую нашу встречу, когда этот недоразвитый пытался залезть в окно малышки с букетом, надо было с помощью кулаком объяснить, что ему раз и навсегда суждено забыть дорогу к этой женщине. К моей женщине.
Оплошал, признаю. Больше я таких ошибок совершать не намерен.
От первого удара этому алкашу удается уклониться с помощью хер пойми откуда взявшегося везения. Скорее за него это делает сила гравитации, которая притягивает его рожу к асфальту. Возвращаю его в исходное положение и от души врезаю кулак в его нос, оскалившись, когда замечаю результат своего труда — кровь заливает его лицо, он хрипит что-то нечленораздельное и пытается меня оттолкнуть.
— Я еще не закончил с тобой. Ты так просто не отделаешься, даже не надейся.
По ребрам, по печени — я не особенно разбираю, куда бить. Мне просто нравится, как он корчится от каждого нового выпада и пытается шевелить разбитыми губами.
Он, сука, посмел тронуть мою Вредину, и в этот момент я отчетливо понимаю, что могу убить за нее. И это будет настолько просто и без колебаний, как щелкнуть пальцами.
— Матвей! Матвей, хватит, остановись! Ему уже достаточно, — через пелену адреналина пробивается родной голос, я последний раз впечатываю кулак куда-то в район солнечного сплетения и отпускаю эту тушу, которая сразу растекается по асфальту.
— Ты в порядке? — поворачиваюсь к моей перепуганной девочке, стираю о джинсы кровь с костяшек и в каком-то полубреду тяну к ней руку, чтобы убрать прилипшие к щеке волосы.
— А ты? Зачем ты его так? — малышка ловит мою поврежденную ладонь, забавно дует на ссадины и осторожно прощупывает запястье и чуть повыше на наличие растяжений. — Тебе же нельзя! Ты этими руками работаешь… И ты еще не закончил моего феникса.