Вздрогнула.

Как, откуда?..

Провернула защелку и быстро втащила Матвея к себе, пока никакой гость, тершийся поблизости, не заметил этой нелепой сцены. Мне еще выступать сегодня перед ними. С платьем, правда, нужно что-то решить.

— Что ты здесь делаешь? — мне хотелось его обнять. Крепко-крепко. Вдохнуть его запах, закрыть глаза и простоять так несколько минут, пока моё сердце не перестанет бешено стучать.

А перестанет ли?

— Пришел спасти свою Вредину, — Матвей улыбается, трясет какой-то тряпкой передо мной, а я смотрю в его глаза. Долго смотрю. Слишком долго — он поджимает губы и немного хмурит брови от столь пристальной моей реакции. — Мне рассказали о случившемся. Я тебе платье принес.

Так вот что сейчас находится в его руках.

— Откуда ты его взял?

— Скрутил какую-то девушку, раздел её и связал, оставив в подсобке. Возможно, к концу этого вечера меня арестуют, так что я рассчитываю хотя бы на поцелуй в щеку за свою отвагу. Ну же, малышка, разморозься быстрее. У меня ощущение, что ты хочешь вскрыть мне горло, — проводит ладонью по своим волосам, а потом его взгляд становится каким-то слишком хищным.

Комнатка будто становится меньше. Матвей оттесняет меня к раковинам, нависает сверху и запирает в кольцо своих рук, на одной из которых все еще висит непонятно откуда взявшееся платье.

Черный атлас, кстати. Мне уже хочется коснуться этого облачка, а уж почувствовать, как оно скользнет по моим изгибам…

— Ты такая красивая.

Что-то распылили в воздухе, да? Почему у меня мысли начали путаться, а губы теперь жжет желанием поцелуя от мужчины, по чьей милости я ощущала движение острых осколков в душе?

— Я в шоколаде, платье испорчено, а с макияжем теперь вообще не пойми что. Очень красивая, — передразниваю его слова сарказмом и упираюсь ладонью в твердую грудь.

Тут же отдергиваю руку, потому что нестерпимо резко желаю большего. Расстегнуть бы несколько верхних пуговиц и прижаться губами к голой коже где-нибудь возле сердца…

— Точно хочешь, — усмехается, истолковывает мой взгляд по своему и думает, что я на его шею смотрю из-за необходимости провести по ней чем-нибудь острым. — Красивая. Глаза блестят, губы припухли. Я тебя поцелую Вредина. Еще немного налюбуюсь и обязательно поцелую.

Чужой, чужой, чужой.

Я кручу эту мысль в своей голове, но сердце продолжает сражаться за него. Оно тянется к этому мужчине и плевать хотело на здравые аргументы стороны разума.

— Не поцелуешь, — если честно, я сама сейчас не уверена в своем упрямстве.

— Я бы, на твоем месте, и рубля на это не поставил. Поцелую, — горячо возле уха. Когда он успел опустить голову? — Несколько раз. И даже трогать буду во время этого, малышка, а ты не будешь сопротивляться. Потому что сама не хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас.