- Что ты ввёл? – переспросила она.

- Комендантский час, - повторил я. – Как при чрезвычайных ситуациях. У нас ведь сейчас именно такая. Два дня осталось до Нового года. Советский народ торты на праздничный стол ждёт. А они, видишь ли, саботируют нам работу.

Положил на клеёнку очередную орхидею.

- Перед Новым годом чай попьют, - сказал я. – Ничего с ними не случится.

Вахтёрша покачала головой.

- Ох, и строг ты, Сергей, - сказала она. – Хороший муж из тебя получится. Смотри, пожалуются мальчишки на тебя в деканат…

- Не пожалуются, баба Люба, не переживайте, - вклинился в разговор Красильников. – Зассут. Все знают, что Чёрный, чуть что, раздаёт таблетки для памяти.

Любовь Фёдоровна обожгла Вову строгим взглядом.

- Какая я тебе баба Люба?! – возмутилась она.

Красильников покраснел, словно его лицо ошпарило паром. Опустил глаза. Активно заработал ложкой – перемешивал в кастрюле крем.

Вахтёрша посмотрела на меня.

- Какие такие таблетки ты, Серёжа, раздаёшь? – спросила она.

- Вова пошутил, - сказал я. – Любовь Фёдоровна, не обращайте внимания на его болтовню.

Вова закивал, подтверждая мои слова.

Я заметил, как Котова (бочком) направилась в коридор… мимо вахтёрши. Но баба Люба контролировала ситуацию. Она схватила Лену за руку – будто поймала на горячем карманника.

- Ты правильно решила, девонька, - сказала она. – Задержалась ты среди мужиков. Время позднее. Пора тебе домой идти. Идём, моя хорошая, провожу тебя до вахты.

Котова вздохнула и ответила:

- Конечно, Любовь Фёдоровна. Уже ухожу.

Баба Люба пробежалась суровым взглядам по лицам парней. Не выпустила Ленину руку. Вывела Котову в коридор.

На кухне воцарилась тишина.