— Не знаю, я сутками впадал в транс, жил воспоминаниями и надеждой. Потом потерял счет дням, не представлял себе день на улице или ночь, зима или лето. Привык к скудной пище, которою мне опускали раз в три дня. Я много размышлял об этом мире, о том, из которого мы пришли. Составил целую концепцию закономерностей, вывел формулу счастья, разгадал загадку временных смещений и многое другое.

— Ого! Это серьёзно и немного страшно … за тебя. Ты стал другим, Джонни. Конечно, наша жизнь здесь слишком непредсказуема, эти загадки выводят меня из себя. Сегодня ты раб — завтра король! Но чтобы понять смысл жизни как понял его ты, в яму я не хочу! Я хочу стабильности! — сказала, улыбаясь Мариэль.

— Стабильности, конечно выбирая второй вариант, — усмехнулся Джон, глядя ей в глаза. — Теперь ты королева Азарона!

— Честно? Это гнетет меня. Когда я сливаюсь с силой, я чувствую её могущество над миром, тогда я соединяюсь со всем живым. Я слышу шепот ветра и трав, я знаю легенды древнего леса, я знаю, куда текут подземные воды, я знаю, как вызвать дождь, укротить дикую лошадь, не применяя физической силы, я знаю, как лечить людей. В Азароне, я чувствую в себе дух Сиязары, который заставляет меня, заботится об азаронцах, но в душе, я всё та же Мариэль, со своими слабостями, привычками, с хорошими и плохими чертами характера. Я не изменилась, Джон, это обстоятельства меняются вокруг меня! — Мариэль горько покачала головой и взволновано отвернулась.

— Я понимаю тебя. Может, ты и не изменилась, но к твоим прежним качествам добавились другие, новые. Твоё положение Мариэль требует этого. Подумать только! А ведь наши братья Карл, Люк и Джейн они же тоже связаны с этим миром и даже не догадываются об этом! Представляешь, как к этому отнесся бы Карл? Вот из кого получился бы хороший наместник, точный, требовательный, ответственный, честный. А Джейн бы не пережила, что королева ты, а не она! — прыснул он со смеху совсем как прежний Джон.

— Что ты, она бы сводила с ума всех здешних мужчин, включая и охийцев! — тоже засмеялась Мариэль, вспомнив сестру. — А Люку здесь бы не понравилось, без техники он бы здесь зачах.

— А интересно! Я вот о чём подумал, раз наша бабушка Диназа, смогла открыть проход в наш мир, значит это реально, значит, сможешь и ты. Мы можем вернуться! — в глазах Джона засветились лукавые огоньки.

— И ты после всего этого сможешь вернуться? Нет, Джон, назад хода нет. В нашем прежнем мире мы уже не приживемся, наше место здесь. Конечно, раньше, как только мы попали сюда, я и подумать не могла, что скажу такое. Я не хочу возвращаться, не смогу оставить их всех. Так что Карл, Люк, Джейн никогда не узнают всей правды.

— А можно, я спрошу тебя про Орланда? Вы так любили друг друга и что, всё закончилось?

— Всё слишком сложно, Джон. Он не понимает меня, обвиняет во всём меня. Новый Азарон как огромная пропасть между нами.

— Разве Теодор не стал мостиком над пропастью?

— Нет, не стал, наоборот, он хочет забрать его у меня! Ваас заявил, что в этом мире дети принадлежат отцу. Отобрать мою радость в жизни! Орланд разлюбил меня. Осталось лишь его задетое самолюбие и мужской эгоизм.

— А Тео так похож на него! Принеси его ко мне, я хочу поиграть с племянником.

Мариэль сидела и наблюдала, как Джон смешит малыша, а тот весело хохочет и хватает дядю за нос, его озорные черные глазёнки светились от счастья.

«Мне не нравится то, что творится у тебя на душе, Мариэль!», — мысленно проговорила присутствующая здесь же Тафу.

— «Мне и самой не нравится! Тяжелые противоречия легли мне на сердце», — так же мысленно ответила ей Мариэль.

«Посеянные сомнения в душе дают плохие всходы. Чем больше ты будешь их подкармливать, тем крепче станут их корни, тем сильнее окутают тебя они и затиснут в своих сетях. Дай свободу своим чувствам, Мариэль!», — как всегда спокойно и мудро заметила Тафу.

— «Не могу, я не вижу выхода. Наталкиваюсь на стену!»

«На свою стену! Ты бьешься лбом о свою стену! И будешь биться до тех пор, пока однажды не научишься прощать себя и других, пока не поймешь, что давать можно с легкостью, не требуя взамен обещаний, пока не приведешь к согласию сердце и разум. То же самое касается и тех, кто стоит с обратной стороны стены. Кроме тебя самой эту стену никто не уберёт!»

Мудрость лесного народа всегда поражала Мариэль, но прислушаться к ней всё-таки пока было для неё сложно.