6

На одеревеневших ногах Леннард Паули проводил обеих женщин, закрыл дверь, прислонился к ней и сделал глубокий вдох. Его лоб был влажным. Теперь он ничего не мог изменить. В принципе, он всегда знал, что рано или поздно его раскроют. Ему повезло, что о его секрете узнали эти две женщины, а не какой-нибудь ревнивый муж. Впрочем, нет, лучше бы ему намяли бока и выбили пару зубов. Самым ужасным было то, что первой увидела фотографии именно Фабьен Бергер. Худшего он и представить себе не мог. Отвращение, которое читалось в ее глазах, потрясло его до глубины души. (Почему он был настолько глуп, что оклеил снимками стену!) У него никогда не бывало гостей, но ведь стоило ожидать, что кто-то рано или поздно зайдет в квартиру.

Леннард принялся срывать фотографии со стены, как будто от этого что-то зависело. Покончив с этим, он собрал свои инструменты и вышел из квартиры. Его целью была квартира на третьем этаже. На табличке значилось «Штефан Хинтерманн». Он нажал на кнопку звонка, но, как и ожидалось, никто не ответил. Вероятно, Фабьен Бергер уже была здесь и ей тоже никто не открыл. Леннард приложил ухо к двери — изнутри доносилась музыка, кажется, по радио. Он позвонил снова, а через минуту достал устройство, похожее на маленькую дрель на батарейках, и вставил его в замок. Не прошло и пятнадцати секунд, как дверь распахнулась. Домоуправление не позаботилось о том, чтобы снабдить квартиры надежными замками. Убрав инструмент обратно в карман, он тихо проник в маленький коридор. В лицо пахнуло плохо проветриваемым холостяцким жильем. Планировка была точно такая же, как и у его собственной квартиры: ванная — справа, кухонька — слева и проходная гостиная, из которой можно было попасть в маленькую спальню. Всего около пятидесяти квадратных метров за 375 евро.

В коридоре царил беспорядок. Повсюду была разбросана мужская обувь, грязное белье свисало из пластикового ведра, в углу навалены старые газеты. Леннард подкрался к двери гостиной и прислушался. Сквозь электро-поп восьмидесятых он расслышал голос пожилого мужчины:

— Твоя очередь!

И мгновение спустя — звонкий детский голосок.

— Три, четыре, пять! Вам ходить. Ай-ай-ай!

Он оказался прав.

Когда эти женщины стояли перед ним в момент его ужасного фиаско, он отчетливо увидел эту картину. Хинтерманн, стоя на балконе несколько дней назад, смотрел блаженным взглядом вниз, на детскую площадку, и на его губах играла легкая улыбка. В руке он держал маленького розового пластмассового пони с абсурдно длинной гривой. Конечно, он заманил Ивонну сюда этим пони. Выродок! Обжигающая злость захлестнула напряженное тело Леннарда. Он сделал глубокий вдох, стараясь не поддаваться эмоциям.

— Теперь подожди! — сказал Хинтерманн. — Это — тебе…

Закончить он не успел. Леннард толкнул дверь. Ему хватило доли секунды, чтобы оценить обстановку: круглый обеденный стол, за которым сидели Хинтерманн и девочка, допотопное кресло, высокие стеллажи, забитые книгами, стопки комиксов, комод, десятки фотографий в рамках, на которых была изображена одна и та же маленькая девочка. Глаза Ивонны округлились от удивления. Хинтерманн тоже повернулся к нему.

— Что…

Леннард швырнул его на пол вместе со стулом. Хинтерманн задел ногой край стола, кости и фишки разлетелись в разные стороны. Хозяин квартиры отчаянно боролся, но у него не было шансов. Вскоре он уже лежал на животе с вывернутой за спину рукой, колено Леннарда упиралось ему в позвоночник.

— Ай, мне больно! — заорал он. — Что вы делаете? Отвалите от меня! Вы не имеете права…