Через мгновение он стоял, опираясь на палку и судорожно хватая воздух — не упасть, только не упасть, не показать никому, особенно этим вот, в черных мундирах, что его трясет от слабости.

Папка нашлась тут же, у стены, и молодой полицейский отряхнул с нее пыль и грязь.

— Этот в порядке? — спросил полутысячник, бросив на Олега вопросительный взгляд. — Давайте его тогда на допрос, вон туда, хотя бы…

Он замолк, прищурил глаза, глядя в сторону входной двери.

На шагнувшего в вестибюль сутулого большеголового мужчину в дорогом костюме под темным плащом.

Олег стоял далеко, но он знал, что пахнет от вновь появившегося французским одеколоном, яркий галстук придерживает заколка с крупным брильянтом, и такие же камушки, только поменьше, красуются в запонках. Иван Иванович Штилер, министр мировоззрения и имперский вождь пропаганды, носивший среди товарищей по партии прозвище «Паук», любил роскошь, и никогда этого не скрывал.

Большой и важный, расположенный близко к вершине камень той самой бюрократической пирамиды, о которой вещал клерк-философ.

Навстречу министру от разрушенной проходной заторопился осанистый седоголовый усач, сохранивший военную выправку, несмотря на почтенный возраст — похоже, сам Снесарев, востоковед, математик, филолог и геополитик, директор «Наследия».

— Григаладзе, на допрос его, — бросил полутысячник, и направился прямиком к высокому начальству.

В этот момент Олег даже обрадовался, что его уводят — видеть бывшего шефа не хотелось.

Через несколько минут он оказался в том же самом кабинете, где недавно общался с клерком-философом, вот только теперь место прыщавого бюрократа занял горбоносый, плечистый и черноглазый жандарм в чине полусотника Народной дружины, что примерно соответствует армейскому поручику.

— Так, и кто вы такой, товарищ? — сказал он с легким кавказским акцентом, используя принятое в партийной среде обращение.

Раньше его употребляли только внутри ПНР, но в последние годы оно начало вытеснять обычное «господин».

Олег молча протянул папку.

Какая удача, что у него не только паспорт, а полный комплект документов, даже партийная характеристика.

— Хм? — брови полусотника поднялись. — Это что? Ага, ясно… почему с собой?

— Я приехал сюда оформляться на работу, — сказал Олег.

— Ага, ясно… во сколько вы появились в здании?

— Точно не помню, где-то около одиннадцати, — Одинцов задумчиво почесал переносицу. — Хозяин этого кабинета наверняка помнит, у него можно спросить.

— Спросим, не сомневайтесь, — жандарм продолжал ворошить бумаги в папке, но лицо его оставалось спокойным — еще бы, в ОКЖ попадали люди чином и повыше, чем статский советник. — Цель визита понятна… когда прибыли в Казань?