– Забирай ее себе. Устроишь знатные скачки, – предлагает Исаев Александру, и оба ржут так громко, что эхо отражается от каменных сводов.

– Боюсь, что у меня она понесет в тот же месяц!

– И что, не прокормишь? Не первый же, – Макс икает, – ребенок. Возьму потом к себе, если что.

– Да у тебя самого семеро по лавкам! Куда тебе еще?

Все до одного волоска на моем теле встают дыбом. Такое лицемерие, подлость, гнусность и низость можно ждать от современных мужчин, но никак не от благородных рыцарей…

– Да у меня одни девки! Куда их девать? – сокрушается Исаев. – Еще и плодятся!

– Так продай их эльфам! Они всяких возьмут! Любят, чтобы трепыхались под ними!

Боже! Я съезжаю по стене и в ужасе смотрю на Ову. У нее такие же круглые от страха глаза.

– Они торгуют людьми! – подруга в панике прикусывает собственную ладонь. – Пойдем отсюда! Тебя Светило от них отвело. Брэди к тебе их не подпустит.

Поднимаюсь на ватных ногах, как раздается голос Макса:

– А Глафиру не трожь! Моя!

– Не верю в твою байду с первым поцелуем и встречами в Ньезфилде. У нее спросим.

– Она тебе скажет то же самое! И я с ней спал… А ты не-е-е-ет! И вообще, нас Древо уже повенчало.

– Да мне как-то пофиг, – хохочет Александр. – Ты там ящик готовь, если что. Только не местного бухла, а первосортного шампанского. Уговор есть уговор!

Ова обнимает меня с сочувствием. Утыкаюсь носом в мягкое плечо подруги и заливаю горячими слезами ее дорогую тунику. Вот тебе и поклонники! Женихи-рыцари! Мало того, что конченые отморозки, так еще и поспорили на меня…

– Неправда, – бормочу сквозь слезы, – я не спала с ним.

– Ну, успокойся, – Ова достает платок и заставляет меня высморкаться. – Пойдем. Скажем Брэди, он сгноит их в подземелье.

Ноги не слушаются, и девушка буквально тащит меня на себе. Благо сил у нее, как у троих человечек. А у меня рушится мир. Не Тривинд и не Ньезфилд, а мой внутренний мир – то светлое, чистое и прекрасное, что определяет душу. И только один вопрос вертится в голове: «За что?»

Эпилог