Пожилой скрыватель положил свои дрожащие руки ей на голову. Дарио каким-то образом сумел продолжить смотреть на Халилу и улыбаться, хотя Джесс даже представить не мог, чего это ему стоило. Халила тоже не отвернулась, даже когда свет вокруг замерцал.

Даже когда свет сузился и разорвал ее на части.

Она не кричала. Джесс ощутил поток энергии, в очередной раз пронесшийся сквозь него, сбивающий с толку и всеобъемлющий поток, и задумался, как пожилой скрыватель выносит подобное раз за разом.

Дарио, вероятно, чувствовал себя обязанным отправиться следующим, потому что вышел вперед и нацепил шлем, не говоря ни слова. В последнюю секунду он одарил Джесса обворожительной улыбкой.

– Только не проси меня смотреть на тебя, трубочист, – сказал он Джессу. – Я уж лучше буду думать о дурацких облаках.

А затем последовал будоражащий вопль боли и ужаса, кровь, шок, и Дарио тоже исчез.

Когда подошла очередь Идзуми, все прошло совсем не так. Скрыватель положил руки ей на голову, последовал такой же вопль, так же мелькнули кровь, кости и плоть, однако, вместо того чтобы сужаться, оранжевое кольцо света вспыхнуло, расширяясь. Свет окатил всех волной тепла, и на этот раз Джесс подскочил на месте так, точно почувствовал реальную, физическую угрозу. И он был не единственным, кто это ощутил. Даже профессор Вульф вздрогнул.

Когда Джесс снова поднял глаза, Идзуми по-прежнему была на месте. Лежала на мраморном полу лицом вниз, придавленная своим огромным рюкзаком. Джесс подбежал к ней одновременно с профессором Вульфом и помог ему снять с нее рюкзак, чтобы вызволить худенькую девушку, а профессор Вульф в это самое время снял с нее шлем.

Вульф перевернул ее на спину.

Глаза Идзуми были широко распахнуты и смотрели вперед, но… зрачки были пустыми, в них не было ничего, кроме молчаливого страха. Красный свет начал мерцать над их головами, озаряя всю комнату алым светом. Потом зашипел дым, вырываясь из клапанов и трубок, оглушая всех.

Пожилой скрыватель тоже опустился на колени, однако не помогал. Он глотал ртом воздух и дрожал, как осенний листок на ветру. Его лицо побледнело, став оттенка серой грязи. Он выглядел так, словно в любой момент мог умереть. Когда Джесс потянулся к нему, старик отстранился, точно думал, что ему причинят боль.

– Нет, – сказал он. – Не трогайте меня. Не моя вина. Это не моя вина.

Профессор Вульф прижал пальцы к шее Идзуми, а потом припал ухом к ее груди, слушая биение ее сердца.

– Помощь уже в пути, – сказал ей Вульф. – Ты не одна. Ты меня слышишь, Идзуми? Дай знать, что ты меня слышишь. – Она выглядела застывшей и неподвижной, однако ее взгляд переместился на Вульфа, и она моргнула. Серьезное выражение лица профессора смягчилось от облегчения, и он тепло улыбнулся. – Молодец. С тобой все будет хорошо.

Она сглотнула и сумела что-то прошептать, однако Джесс не разобрал слова, но профессор Вульф явно все понял. Он покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Некоторые не могут это делать. В этом нет ничего постыдного.

Дверь, через которую все они входили в зал, снова отворилась, и зашли двое мужчин с носилками из Отдела медицины. Они уложили Идзуми и унесли ее прежде, чем кто-то успел прийти в себя и сообразить, что же на самом деле произошло.

Именно Джесс подал голос первым:

– Она не прошла испытание, верно?

Улыбка профессора Вульфа теперь исчезла, и выражение его лица опять стало серьезным и суровым.